Пирс Энтони - Воплощения бессмертия. Том 1 [Компиляция, сетевое издание]

– знал, что она только зубы себе сломает.

Это было моей третьей ошибкой. Очевидно, магия в значительной степени включает в себя психологический компонент; люди верят в ее силу, поэтому она сильна. Любой дракон почувствовал бы чары и понял, что мои доспехи неуязвимы; его укус был бы скорее показухой. Однако в пору молодости моего динозавра настоящей магии еще не знали, и эта тварь из доисторических времен ухватила меня по-настоящему!

– Но магия вовсе не состоит из одной лишь психологии! – возразил Нортон. – Когда я разжигал этот костер, дереву не надо было верить в магию; оно зажглось бы в любом случае.

– Верно. Мои доспехи были недоступны зубам чудовища, – согласился Гавейн. – В то же время кольчуга была эластичной, чтобы я мог удобно носить ее и чтобы она не ограничивала мои движения во время схватки. У этой рептилии оказались чрезвычайно сильные челюсти. Когда аллозавр грыз меня, ни один зуб не проник сквозь кольчугу – меня просто раздавило. Дракон никогда бы не сделал этого из-за боязни повредить себе зубы. А тупая рептилия… Она сломала себе клыки, но при этом меня уничтожила! – Призрак говорил с возмущением.

– Теперь понятно, – произнес Нортон. – Мне очень жаль, что мы встретились при подобных обстоятельствах.

Это было проявлением вежливости. Нортон отдавал себе отчет в том, что, возможно, сожалел бы больше, если бы встретил живого Гавейна.

– Это не ваша вина, – кивнул Гавейн. – Вы хороший слушатель. Многие люди боятся призраков или в лучшем случае не обращают на них внимания.

– Многие люди куда более оседлы, чем я, – заметил Нортон. – Наверное, это относится и к их сознанию. Если вы не проявляете ко мне агрессивности, я принимаю вас как добросердечного собеседника и надеюсь, что, со своей стороны, смогу чем-нибудь помочь вам.

Как ни странно, призрак ему нравился. Гавейн во плоти вряд ли был приятным человеком и с Нортоном не имел ничего общего, но после смерти он явно вызывал интерес и симпатию – наверное, потому, что зло надежно осталось позади.

– Мне по душе ваше поведение, – сказал Гавейн. – Я вижу, что наши взгляды не во всем сходятся; очевидно, вы человек более мягкий, чем я. Не сомневайтесь, я щедро вознагражу вас за услугу. Хотите, научу, как убивать драконов?

– О, я не требую никакого вознаграждения! – воскликнул Нортон. – Какая же это будет услуга!

– Ерунда! Я бы предпочел заплатить. Услуга состоит в простом соглашении выполнить ее.

– Ну тогда я готов узнать, как убивают драконов, хотя надеюсь, что мне никогда не придется воспользоваться этими знаниями. – Это было преуменьшение; он никогда по доброй воле не приблизился бы к дикому дракону без оборонительной магии, а обладая оборонительной магией, нет необходимости убивать дракона. – Какая услуга вам требуется?

Гавейн нахмурился:

– Позвольте я сперва более подробно объясню подоплеку всего дела, чтобы вы имели возможность отклонить мою просьбу.

Нортоном все больше овладевало любопытство. При жизни призрак был грубым бесцеремонным типом с совершенно чуждыми ему ценностями. Почему он так осторожничает?

– Сделайте одолжение.

– К тому времени когда я умер, я вдобавок к моему наследству честно накопил немалое состояние. Точнее, наследство еще не перешло ко мне, потому что мой отец еще жив, но я – единственный наследник. Очень важно, чтобы поместье осталось в семье. Поэтому мои родные устроили мне свадьбу. Меня женили на красивой здоровой молодой женщине соответствующего происхождения, которая…

– Простите, – остановил его Нортон. – Простите, что я перебиваю вас, но я не понял. Как призрак может жениться?

Гавейн улыбнулся:

– Да, я так и думал, что это вас озадачит. Поначалу я сам пришел в замешательство. Подобную свадьбу устраивают, когда знатная семья желает сохранить родовую линию – после смерти наследника. Призрака женят на подходящей девушке – на такой, которую он одобрил бы, будучи жив, и которая носит затем его наследника.

– Но…

– Но призрак не может оплодотворить живую женщину, верно.

– Именно! Я не понимаю, как…

– Сейчас объясню. Моя жена вправе общаться с любым мужчиной по ее выбору, но она является моей женой и ее ребенок – мой. Он унаследует мое поместье и будет продолжателем моего рода.

– Выходит, она будет неверна вам! – протестующе воскликнул Нортон.

– Поначалу это тоже волновало меня. Затем я смирился. Она знает, что должна родить наследника и что я лично не могу участвовать в этом процессе. Но я вовлечен в него, так как сам выбираю мужчину. Разумеется, с ее согласия; брак, в конце концов, является добровольным сотрудничеством. Моя жена уже отказалась от нескольких хороших кандидатов.