Эрик Эддисон - Змей Уроборос

— Дорогая девочка, — сказал он. — Я не собираюсь бежать перед этими отродьями Демонландии. Моя рука останется здесь, и руки моих сыновей, и, пока мы дышим, мы будем сражаться против Демонландии, за тебя и за Короля. Но с того мгновения, как наш Лорд Король назначил меня королем, пришел ветер, пришел дождь, и мы должны переждать непогоду в Карсё. Правду говорили те, кто сказал: "Королем становятся для славы, а не ради долгой жизни".

Презмира решила про себя, что это слова умирающего человека. Но, делать нечего, надо забыть все надежды и страхи, перестать плевать против ветра и твердо стоять, ожидая ударов Судьбы.

КОРОЛЬ Горис сидел в своих покоях на тринадцатое утро после вестей, полученных в Карсё. На столе перед ним лежал отчет о состоянии армии, план будущей кампании и бумаги, где перечислялись запасы и вооружение. С правой стороны от Короля сидел Корунд, напротив — Кориниус.

Корунд, положив на стол большие волосатые руки и сжав их в кулаки, глядел через высокое окно на проплывающие облака, видные к квадрате неба, и говорил спокойным голосом, не глядя на документы перед собой. — О Король, из Ведьмландии и провинций приходят только хорошие новости. Все роты солдат, которые должны восполнить наши потери от сражения десятого числа, уже здесь, за исключением нескольких групп с юга и из Эстреганции. Их я ожидаю со дня на день; Виглус, которого я послал в Балтари, пишет, что он уже в дороге с отрядом тяжеловооруженных солдат. На смотру отозвались отряды из следующих частей: Трамнё, Зорн, Пермио, Ар, Батени и Эстремерин. Что касается подчиненных областей, здесь дело хуже. Прибыли только короли Минии и Гилта, и еще Олис Текапанский, граф Эскобрин из Чеуша и Король Эллиен; все со своими отрядами. Но других, намного более могущественных имен, с нами нет. Герцог Макстлин Азумельский разорвал вассальную присягу и отрезал уши нашим послам. Он утверждает, о Король, что сыновья Корунда непочтительно обошлись с его сестрой. Это стоило нам шестисот хороших воинов. Лорд Эштлан вообще не прислал ответа, а Муния и Гилт говорят, что он открыто встал на путь предательства, и пытался преградить им путь, когда они торопились выполнить приказ вашего величества. И еще рекруты из Ойдиана, около тысячи копий, задержались уже на десять дней. Хеминг, если сможет, должен собрать их от имени Презмиры и привести сюда. И еще я приказал ему поднять Малтраени, откуда не пришло ни единого слова, и откровенно говоря, я опасаюсь предательства, как в Малтраени, так и в Ойдиане, ибо они идут слишком долго. А Король Баршт из Торибии прислал вежливый отказ.

— Да будет вам известно, о Король, — добавил Кориниус, — что Король Неврии прошел этой ночью, много позже назначенного срока, и привел с собой половину обычного отряда.

Король поджал губы. — В нынешних условиях я не собираюсь остужать его пыл заслуженным порицанием. Но позже он заплатит за промедление головой.

— Вот сумма, — сказал Корунд. — Да, я забыл, сегодня утром пришел Красный Фолиот со своими людьми, быть может три сотни человек.

Кориниус щелкнул языком и засмеялся. — Этот лангуст едва ли изменит ход банкета.

— И тем не менее он сохранил верность, — сказал Корунд, — тогда как другие, более великие, предали нас. Все эти насильственные объединения так же надежны, как если бы их скрепили маслом. Ваше величество без сомнения даст ему аудиенцию.

Король какое-то время молчал, изучая бумаги. — Сколько у нас людей в Карсё? — спросил он.

— Два по двадцать сотен пехотинцев и пятьдесят по двадцать лошадей: всего пять тысяч, — ответил Корунд. — И каждый из них, о Король, сильный, крепко сбитый парень из разных областей Ведьмландии.

— Ты неправильно поступил, Корунд, — сказал Король, — приказав своему сыну поднять Ойдиан и Малтраени. В результате он задержался там с тысячей Пиксиландцев, которые бы очень усилили нашу армию.

— Я сделал то, что сделал, о Король, — ответил Корунд, — и хотел сделать как можно лучше. Несколько дней промедления могут принести нам еще тысячу копий.

— Промедление, — сказал Король, — сыграло на руку моему врагу. Ибо вот каков был мой план: как только они высаживаются, мы, не давая им моргнуть, обрушиваемся на них со всеми нашими силами и сбрасываем в море.