Вольфганг Хольбайн - Заклятие нибелунгов. Амулет дракона

Нибелунги искусно плели интриги подобно тому, как плетут кружева, трудились над своим планом много поколений, создавая союзы, проводя тайные переговоры, упражняясь в дипломатии. Их жажда мести была столь же огромна, как и раньше, а может быть, и больше. Нибелунги не могли забыть и не хотели прощать. Позор из-за Зигфрида, позор из-за его сына, проклятая власть в цветущих землях.

Они кричали об этом в Утгарде и Асгарде, требовали справедливости и наказания для предателя, но их голоса, звучавшие в пустой Валгалле, не слышали ни боги, ни валькирии. Замок на краю моста из радуги был пуст, и они не могли туда войти.

Иногда в безлунные ночи нибелунги чувствовали усталость. Они ощущали, как исчезает их сила, а ярость растворяется во тьме. Все реже и реже Один прислушивался к их словам и все реже отвечал им. Казалось, будто боги уехали прочь, и сейчас их голоса доносились издалека, а может быть, они улеглись спать и лишь бормотали что-то себе под нос. Так исчезала сила нибелунгов.

Так не могло продолжаться.

И у нибелунгов возник план.

Зигфинн почти не спал — в груди у него болело, а в животе что-то щекотало. Он не видел Брунию почти три года, но связь между ними была такой же сильной, как и раньше. Они писали друг другу длинные письма, в которых рассказывали о своих королевствах, о местных историях, и путешественники привозили эти письма ко двору. Зигфинн и Бруния были детьми королей, но оставались при этом просто детьми, которым так не хватало общества сверстников своего сословия. Они часто клялись друг другу, что убегут прочь и создадут собственное королевство, которым будут править вместе, но не как король и королева, а как друзья.

Принцу было трудно одеться, и он выбрал мягкую накидку из меха, которая меньше давила на раны. Конечно же, родители заметили, что он неловко ел и ходил, но они считали, что сын просто потянул связки. Отец Зигфинна не был сторонником безумных испытаний мужества, и принц старался по возможности избегать ссор с ним до тех пор, пока Бруния будет здесь. Целых три месяца, до самой зимы.

Ему хотелось побежать в порт, чтобы поприветствовать ее, но боль заставляла замедлять шаг, как и традиция, которой он должен был подчиняться.

Придворные, которых было немного, почти полностью собрались на покрытом галькой берегу, когда корабль Эдельрида вошел в порт и свита его дочери собралась сходить вниз. Кое-кто пришел сюда из любопытства, ведь не каждый день приезжает представительница другого королевства, на которую можно поглазеть. Четверо глашатаев приветствовали принцессу фанфарами, а Кристер поднялся на трап, чтобы первым поздороваться с ней. Это было высшее проявление уважения. Зигфинн шел в трех шагах от родителей, как того требовал обычай. Он держал себя в руках, но не нужно было особенно стараться, чтобы заметить, что принц пытается выглянуть из-за плеч родителей, чтобы увидеть Брунию.

Опустив ладони принцессе на плечи, Кристер приветливо улыбнулся.

— Недолгое лето закончилось, но солнышко вернулось в Исландию.

Поклонившись, Бруния вежливо произнесла:

— Мой отец шлет свои приветствия и просит выразить вам благодарность за то, что вы принимаете меня в своем доме.

Кристер отпустил девушку, и Бруния повернулась к Кари, чтобы обнять ее.

— Сколь кратким бы ни было время между твоими визитами, оно всегда тянется слишком долго.

И вот наконец-то Зигфинн смог увидеть свою добрую подругу. Девушка посмотрела на него с ослепительной улыбкой.

У принца защемило сердце.

Это не Бруния!

Это было… волшебное создание. Выше, стройнее, изящнее той девочки, с которой он прощался несколько лет назад. Ее волосы раньше были русыми, теперь же они блестели золотом, и ветерок в порту колыхал их, словно спелую пшеницу на поле. Ее шаги казались танцем, порхающим и элегантным. С возрастом ее пальцы стали длиннее, а губы чувственнее. Огромные глаза оттенялись длинными ресницами. Это была не Бруния. Зигфинн возжелал ее, не умея дать имени своему желанию.

Принцесса обняла его с должной вежливостью, но ее ладони опустились на его спину, и она горячо шепнула ему на ухо:

— Я так по тебе скучала, любимый мой Зигфинн.

От ее объятий принцу было больно, потому что она прикасалась к сломанным ребрам, но он не шевельнулся, не произнес ни слова, чтобы не нарушить очарования этого мгновения. Ему хотелось закрыть глаза, вдыхать запах ее волос, прикасаться к ее ладоням.