Эдуард Катлас: Право на поражение

Всем было страшно, поэтому каждый обращал внимание на любую мелочь. Крик ночной птицы заставил младшего вздрогнуть – и это тут же стало поводом для шуток остальных.

Однако когда заволновались лошади, насторожились уже все мальчишки. Они знали, что лошади просто так дергаться не будут, и опасность, на которую животные могли среагировать, носит вещественный характер.

Жеребенок тоже поднял голову и уставился в темноту. Волей-неволей взгляды всех мальчишек обратились в ту же сторону.

Из темноты начали выходить люди. Худые, обросшие, грязные до черноты. Первым порывом мальчишек было дать деру, но страх парализовал их на мгновения, а потом они поняли – эти бредущие люди не могут представлять ни малейшей опасности. Слишком они слабы. Чем ближе незнакомцы подходили к костру, тем понятней становилось, что они меньше всего похожи на порождения ночных кошмаров и страшных историй, рассказанных у костра.

Наступала осень. Перемены ждали многих в Акреноре. Перемены ждали королей и нищих, воинов и крестьян.

Подгорные владения Бохута IV

Бодор приостановился в задумчивости. Ему очень хотелось продолжить путь, но он отлично осознавал, насколько это может быть опасным. Знал он такие места, не в первый раз. Когда завалы встречаются все чаще и чаще, основной проблемой является не то, что их приходится растаскивать, иногда даже пробиваясь сквозь камни, как впервые. Проблема была в другом – такие завалы просто так не появляются. Это значит, что весь коридор небезопасен.

Но Бодор чуял жилу. Он нашел один чудесный камень, как только набрел на этот коридор. Недавно, с полчаса назад, нашел еще один. Все его инстинкты истинного гнома говорили о том, что еще чуть-чуть, и он обнаружит лучшую жилу в своей жизни. Не короткой жизни, кстати сказать.

О такой жиле можно рассказывать и внукам, и правнукам. Рассказывать, как нашел, по каким признакам понял, что богатство близко. Как раскалывал камни и находил в них драгоценности. Эти рассказы будут греть его долгими вечерами. Эти рассказы кладутся в основу рода. Какие-то, не очень важные, не очень интересные, о событиях, произошедших много-много поколений назад, забываются. У сильных родов рассказов слишком много, чтобы их можно было пересказать все. Поэтому забываются.

А род Бодора был сильным. И гном знал, что положил не один рассказ в его кладовые. Легенды такого уровня, что не будут забыты и через десять поколений. Возведение монумента Основателям в зале Ночной реки. Золотая жила северного прохода. Тысяча ступеней Девятой крепости. Его имя род будет помнить до конца времен только за уже свершенное.

Но Бодор не отказался бы еще от одной маленькой красивой легенды о том, как он нашел гнездо драгоценных камней в старых, полуразвалившихся штреках. Как он пробирался сквозь завалы по коридорам, по которым даже гномы побаивались ходить. И как нашел много-много камней в сокровищницу рода. Это красивое дополнение в коллекцию, хотя бы потому, что драгоценные камни всегда можно показать. Запустить руку поглубже в сундук с разноцветными камнями, выудить камень покрупнее и начать рассказ: «А вот этот камешек я помню хорошо… Помню, как-то раз…»

Бодор тихо вздохнул и поудобнее перехватил кирку. Отступать, когда гнездо было так близко, совсем не хотелось. Если он аккуратно вынет вот этот камень из завала, то сможет пробраться дальше. Ему и надо-то всего ничего – продвинуться дальше шагов на двести в глубь штольни.

Бодор чувствовал камень. Он чувствовал и всю гору, под толщей которой проходила эта штольня, по одному удару о породу стены мог примерно прикинуть, где в толще скалы проходили соседние штольни. Стоило ли двигаться дальше по этому коридору, или он не вел ни к чему интересному. Это было не магией, просто мастерством гномов. Гномы вообще магию любили не очень, маги из гномов были никакими. Хотя шаманы иногда рождались, те, кому подчинялась гора. Кто одним ударом посоха мог пробить тоннель на тысячи шагов.

Бодор и сам так мог. Хоть и не был шаманом. На тысячи, не на тысячи, но он-то получше многих знал, как правильно ударить по камню, чтобы добиться от него нужного ответа. Сила силой, но всего времени рода не хватит, чтобы пробить настоящий тоннель в толще скал, если переться напролом.

Он ударил. Чуть ниже небольшого выступа у булыжника. Острый конец кирки вонзился в твердую породу лишь ненамного. Но Бодор и не собирался пробиваться. Булыжник треснул. Меньший кусок под давлением породы сверху выскочил из завала, и весь завал разом пожух, превратился из кажущейся почти монолитом стены во всего лишь кучу камней, которые легко было растащить.