Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

— Как?! — на лице моего собеседника отразилось величайшее возмущение. — Вы направляетесь в замок Зубень и при всем при том уверяете меня, что в мыслях у вас нет зарабатывать магией?

— Говорю вам сущую правду, — подтвердил я. — Ибо барон Зубень, с которым я несколько месяцев назад имел честь встретиться в славном городе Смоляная Пенька, что на юго-западе нашего Королевства, был столь расположен ко мне, что собственноручно снабдил рекомендательным письмом, коим предлагает своей супруге принять меня в замок в качестве библиотекаря при их книгах.

— Не странно ли, какие шутки играет с нами рок? — в задумчивости произнес юноша и, некоторое время помолчав, сказал. — Знайте же: баронесса Зубень, не имея уже второй год известий от мужа, беспрестанно зазывает к себе всяческих магов, дабы узнать его судьбу и я именно сейчас собираюсь к ней, чтобы заработать немного своим искусством. Так что, вы могли бы мне помочь к вящей славе магии, приходящейся вам столь по сердцу. Я же со своей стороны, быть может, способствую вашему приобщению к гильдии.

Услышав такое я был искренне тронут и заверил собеседника своего, что сотворю все, что в моих силах лишь бы оказать ему посильную помощь.

— Сделаем же так, — предложил юноша. — Вы придете в замок чуть позже меня и расскажете свою историю. Я же, до того, предскажу баронессе, что ныне явится к ней человек с письмом от мужа. И окажется это все совершенно так.

— Вот прекрасный план, — согласился я, — который послужит для вящей славы магического искусства.

— Смотрите же, не опоздайте, — напомнил мой собеседник. — И, вот еще, баронесса — весьма добродетельная особа, и, дабы вернее завоевать ее доверие, я появлюсь у нее в женском обличии.

На том мы и порешили, после чего юноша с мальчиком направились в замок, мы же с моей милой Триной еще побродили по ярмарке.

Нет слов, чтобы описать сколь благоприятное впечатление произвел на меня замок Зубень в тот момент, когда я впервые его увидел. Серой неприступной цитаделью венчал он вершину поросшей вековыми соснами и елями горы, казавшись для всей округи средоточием власти, порядка и безопасности.

По мощеной булыжником дороге, идущей вкруг горы, мы с милой моему сердцу Триной подошли к опущенному подъемному мосту, где у настежь распахнутых ворот стояли на часах копейщики и алебардщики.

Узнав о том, что я прибыл с письмом к их хозяйке, стражники заспорили, кому из них надлежит препроводить меня к баронессе, причем ни один из достойных мужей не желал отбирать эту честь у другого. В конце концов, решив дело жребием, мне выделили в провожатые совсем еще молодого воина и он ввел меня в замковый двор обстановка которого, признаюсь, несколько смутила меня.

— Скажи, добрый человек, что совершил вон тот злодей в лакейской ливрее, что болтается на установленной посреди двора виселице? — обратился я к провожатому. — И что это за женские вопли доносятся со стороны конюшни? И кто этот человек, что с таким свирепым выражением лица правит ножи у точильного камня?

— На виселице это лакей, которого их милость госпожа баронесса, в милости своей, приказала повесить за то, что оный сегодня утром опрокинул чашу с водой на ее новую скатерть, — ответствовал воин. — В конюшне же секут служанку во избавление от блудливых мыслей, ибо их милость застукала ее, когда та крутилась перед зеркалом. Человек же с ножами это наш палач, которому их милость приказала готовиться к сдиранию заживо кожи с явившейся нынче в замок ведьмы, коль скоро предсказания той не сбудутся.

Поняв, что за ведьму в замке почитают встретившегося мне утром на ярмарке юношу, я мысленно содрогнулся, но в слух только сказал:

— Давай же поспешим, добрый воин, к их милости!

У самого входа во внутренние покои сидел на цепи огромный грифон и, хотя твари эти достаточно редки и, сами по себе, диковина, я мало обратил на него внимания. Столь строгими мне показались царящие в замке нравы.

Давешний юноша, пребывавший вместе с сопровождавшим его мальчишкой в приемных покоях баронессы, вздохнул при виде меня с заметным облегчением. Меня же, в свою очередь, не могло не поразить, какие чудеса способна творить магическая наука по части трансформации образа. Вот ведь, и лицо моего знакомца осталось тем же, и одежда та же, только капюшон сброшен на плечи, ан нет — вместо пусть и миловидного, но вызывающего подозрения своей женоподобностью, сутулого юнца, стоит предо мною очень даже милая стройная и высокая особа женского пола, чьи рыжие волосы хоть и коротко стрижены, а, все же, достают до самых плеч.