Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

Заметив же, сколь возбуждают в ней любопытство всякие магические вопросы, я напоследок даже обладал ею при засвеченном магическом жезле, причем, милая эта женщина клялась и божилась, что столько удовольствия, как в этот раз она не получала даже со своими лучшими подругами. На последок свидания она подарила мне две книги, посвященных магическим вопросам, которые до той поры без дела пылились на полках монастырской библиотеки.

Конечно, не забывал я своими ласками и Трину с Денрой, всегда спрашивая у них на то разрешения, дабы не помешать заранее назначенному свиданию, и обе принимали меня. Одна — с огромной любовью, другая со своей извечной — насмешливой благосклонностью.

Но все хорошее, когда-нибудь заканчивается, подошла к концу и эта зима. Снег на горных вершинах потемнел и начал таять, нем же пришла пора собираться в дорогу.

И вот, однажды утром, тепло простившись с монахинями и послушницами Обители Вечной Святости, мы попросили их не забывать нас в своих молитвах и отправились в путь.

Из Обители Вечной Святости вышли мы с тринадцатью золотыми в кармане и вновь, под видом старца именем Светоч в компании паломников, спускались почти неделю по горной дороге, что и поныне именуется Дорогой Сорока Монастырей.

И вновь питался я не иначе, чем хлебом и водой, за столом высказываясь теперь, однако, не токмо о наличии или отсутствии в очередной обители девиц, но и по вопросам веры и монастырского миропорядка, ибо, благодаря матушке-настоятельнице, получил об этих делах некоторое представление.

Наконец спуск подошел к концу и я с радостью вновь оборотился господином Фонарщиком, ибо скидок в тавернах паломникам за святость не делают, я же питаться далее хлебом и водой категорически отказался.

Дороги здесь были оживленные, поскольку вели в сторону столицы королевства, так что нанять за пару медяков попутную повозку труда не составляло. Пропитание же стоило дороже, чем на юге и на нем приходилось экономить. Впрочем, моих отъевшихся на монастырских хлебах спутников это не слишком беспокоило.

— Не ропщи, друг мой Рассвет, — сказала Глазки во время одного из нередких у нас пеших переходов. — Все-таки, на твоем счету уже два десятка девиц. Мог ли ты подумать, что столь быстро сможешь приблизиться к цели?

— Ах, милая Денра, — вздохнул я. — С каким удовольствием отказался бы я от этой погони за девством. Зажил бы где-нибудь в уютном тихом местечке, где продукты не дороги и есть для меня хоть бы какой постоянный доход. Обретались бы мы с тобой и Триной в маленьком уютном домике, предаваясь радостям дружеского общения и взаимным ласкам.

— А я? — возмущенно спросил Крикун.

Но не успел я рта раскрыть, как из-за поворота появился вооруженный человек, ведущий в поводу коня, ноги которого сгибались от тяжести, и беседу пришлось прервать.

— Добрый господин Фонарщик! — помахал рукой путник. — Добрые мои друзья!

— О, благородный Гжед! — первой узнала его Глазки. — Какая приятная встреча! Что я вижу, на вас золотые шпоры?

— Их величество, в милости своей, посвятил меня в рыцарское достоинство за то, что я уничтожил несколько банд, наводивших ужас на дорогах королевства, — скромно потупился юноша. — Я как раз спешу из столицы, чтобы порадовать своих братьев по ордену.

— Примите поздравления, достойный рыцарь, — с поклоном сказал я. — Мы сами могли бы засвидетельствовать, сколь самоотверженно вы это делали!

— Что вы, господин Фонарщик, — еще больше застеснялся рыцарь Гжед. — Служение мое Мечу далеко не достаточно, коль скоро Священное Оружие все еще пребывает сокрытым.

— Вы про тот восьмисотлетний меч? Он так еще и не найден? — блеснули любопытством глаза моей рыжеволосой спутницы.

— Восьмисотлетний меч, что и сегодня выглядит так, будто его только что создали! — благоговейно возвел к небесам очи юноша. — Знайте же, сударыня, что ныне нас уже двадцать четыре человека, объединенных в Орден Девственника. Те из нас, кто лично видел Священное Оружие, являются Паладинами Ордена и их, на сегодняшний день девять человек. Остальные же состоят в Ордене на правах рыцарей и оруженосцев.

— Удивительное дело, — вздохнул я. Мне хотелось выразиться в том смысле, как много людей разом вдруг увлеклось этой фантазией, но, видя пылающие восхищением небесно-голубые глаза юного Гжеда, сказать этого я не решился.

— Вы удивились бы еще больше, добрый господин Фонарщик, — с той же страстью обратился ко мне рыцарь и, как выяснилось, Паладин, — если узнаете, что величайший маг древности, каковым без сомнения является Поздний Рассвет, находится сейчас на территории нашего королевства.