Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

Несколько посетителей в поспешности подсаживались за один стол с моряком, желая услышать интересную историю.

— Хозяин, дайте еще винца достойному боцману! — попросил я в надежде, что рассказчик упьется и замолчит.

Не тут-то было! О ужас, целых два часа нам, изображая живейший интерес, пришлось слушать байки о, якобы, собственных похождениях.

Быстрые Глазки была в них огромной ярко-рыжей бабищей, которая в состоянии ударом кулака убить кашалота. Я же — пропойцей и бабником. Видели бы вы с каким замиранием сердца выслушивали внимающие оборванцу тупицы историю о том, как однажды мы захватили целый корабль на котором плыли в паломничество монахини и каждому пирату досталось по три из них! Сам рассказчик уверял, что в его боцманской каюте переночевало три монашки не достигших еще четырнадцатилетия и каждая из них до этой ночи была непорочно девственна. О количестве же закопанных нами с Глазками на всевозможных островах сокровищах я умолчу.

— На что ты сердишься? — рассмеялась спутница, когда мы вернулись в свою комнату. — Быть может, этот малый — плут и наш товарищ по гильдии. Таким образом он зарабатывает себе пропитание. Истории же эти ничем не отличаются от других пиратских легенд.

— Еще пол года таких историй, — сказал я, — и нас, не то что повесят и разрежут, но, вообще, — заживо изжарят.

— Сначала пусть поймают. Ты совершенно не похож сейчас на пиратского шкипера, да и я не огромная баба, — возразила девица. — А все же, портовые города нам безопасней миновать стороной.

Завтра же мы оставили Вонючую Гавань, купив, по случаю, женские одежды для Глазок и Трины, а также карту этих мест, дабы легче было ориентироваться в пути.

Эта-то карта и стала причиной нашего следующего приключения, ибо дорога совершала на ней огромную петлю, следовать которой нам не захотелось и, срезая путь, мы пошли напрямик, в результате чего блуждали по лесу два дня.

Благодаря Богам у нас еще были продукты, но, все же, ночевать под открытым небом было не очень приятно. Наконец, найдя небольшую пещерку среди холмов на берегу безвестной не обозначенной на карте речушки, мы сочли за благо переночевать.

Когда же я утром проснулся и вышел из пещеры, то с любопытством обнаружил, что мы не одни. Бесшумно подкрался я к воде, где беззаботно плескалась облаченная в одну лишь сорочку миловидная девица лет пятнадцати.

— Не бойся меня, милое дитя, — ласково проворковал я выходя из-за кустов, она же поднялась на ноги и по пояс стояла в воде.

— А чего мне тебя бояться? — поинтересовалась девица складывая руки на груди, ибо мокрое и тонкое ее одеяние столь плотно облегло маленькие прекрасные груди, что стало это выглядеть несколько для нее стеснительно.

— Знай же, что я ничего не собираюсь делать с тобой силой, — успокоил я. — Лишь по твоему хотению могли бы мы провести немало приятных минут.

— Знаешь, старец, слова твои столь странные, — усмехнулась она. — Отвернись, мне нужно выжать сорочку.

— Я же говорю, что не оскорблю твоей невинности, — несколько обидевшись на такое к себе обращение, повторил я. — Всего лишь посмотрю, и только.

— Чтоб у тебя язык отсох, если ты предлагаешь подобное благородной девице! — рассердилась она. — Находишься на землях моего отца и бесчестишь его единственную дочь?

— Прошу прощения, благородная дева, — поспешно извинился я, ибо первоначально, и впрямь, подумал, что предо мною обычная крестьянская девица. — Мы скромные путники. Касательно же меня, так я вовсе не хотел нанести тебе обиду.

— Отвернись же, потом поговорим, — поторопила она.

Я кротко выполнил эту просьбу, вышедшая на берег девица отжала сорочку и вновь в нее облачилась, дабы та подсохла на солнце.

— Кто же ты и какого звания? — полюбопытствовала она.

— Имея не менее двух поколений благородных предков, посвятил я жизнь свою изучению магии, — гордо ответствовал я.

— У графа — моего отца, благородных предков не менее двух дюжин, — усмехнулась девица. — Что же касательно магии, то я нахожу это любопытным.

— Любопытство твое мог бы я удовлетворить, — пообещал я, — но магия — наука сложная и повинуется своим законам. Вот, к примеру, стоило бы тебе снять сорочку…

— Ты опять? — нахмурилась девица.

Из пещеры на наши голоса появилась облаченная, по случаю лесных блужданий, в свой кожаный мужской костюм Глазки. Потом и остальные спутники. Графская дочь представилась Шеной, я же к неудовольствию Глазок, назвался Поздним Рассветом.