Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - фюрст

Она протянула мне свернутый в трубку и запечатанный магическими печатями лист, которые может сломать только тот, кому предназначено.

— Читайте.

— Вы знаете, — уличил я, — о чем там. Скажите своими словами. Без пышных титулов, что занимают половину текста, а то и больше, без предисловий…

Она кивнула, все так же не сводя с меня пристального взгляда.

— Как скажете, сэр Ричард. Еще раз предупреждаю, отнеситесь к написанному со всем вниманием, которого вам частенько недостает. И уважением, которого вы вообще ни к кому не испытываете. Император хорошо знает ваши планы.

Я спросил резко:

— Какие именно?

Она ответила уклончиво, но не опустила взгляд:

— Пока речь о желании ваших северных лордов посадить вас на королевский трон Сен-Мари. Да и вашем тоже. Я уже сообщала вам, сэр Ричард, о неудовольствии Его Императорского Величества такими опасными стремлениями. Сейчас же Герман Третий, будучи убежденным сторонником легитимной власти, запрещает вам принимать их предложение.

Я пробормотал:

— Ого!.. Даже запрещает? Сперва пряники, титулы, а теперь вот наконец-то и плеть?

Она позволила краешкам губ сымитировать подобие улыбки.

— Пряник тоже есть. В случае послушания воле Его Императорского Величества вы получаете титул фюрста с соответствующими регалиями и знаками отличия. Это легитимно и будет признано всеми государями.

Я приподнял иронически бровь.

— Всего лишь фюрста? Мне казалось, эрцгерцог выше…

Она покачала головой.

— Вы же знаете, в разное время и в разных странах старшинство нарушается в силу местных условий и особенностей. Иногда нарушается весьма сильно. В этих краях фюрст почти равен эрбпринцу, что значительно выше герцога и эрцгерцога. В давние времена фюрсты стояли в иерархии правления сразу после короля, если вы этого раньше не знали… Или знали? К сословию фюрстов относятся эрцгерцоги, герцоги, ландграфы, маркграфы, пфальцграфы, а также, что для вас особенно важно, архиепископы и епископы. Ну, как духовные фюрсты.

Я смотрел на нее пристально, быстро прогоняя в уме разные варианты. До этого момента Бабетта ни разу не касалась щекотливой темы моих взаимоотношений с Церковью. Как будто ее и не существовало. Да и сейчас упомянула лишь для того, чтобы бросить песчинку на нужную чашу весов.

— Эрцгерцоги, — сказал я, — герцоги, ландграфы, маркграфы, пфальцграфы… Это все прошлое. Ну ладно, эрцгерцог — настоящее. Я все равно не понял, почему титул фюрста предпочтительнее?

— Эрцгерцог, — ответила она, — это титул, который могут дать и могут забрать. А фюрст… у фюрстов свои владения, их обычно именуют княжеством, хотя это не совсем точно, но сейчас это неважно. В каждом княжестве есть только один фюрст, его дети носят титулы принцев…

Я порылся в памяти, уточнил:

— Это если в независимых княжествах. А в зависимых всего лишь графья.

— Сэр Ричард, — сказала она торжественно, — император выдаст все бумаги на владение вами независимым княжеством! В том смысле независимым, что даже император не волен будет его отнять. Это будет засвидетельствовано его подписью и печатью. В присутствии свидетелей.

Фюрст, мелькнуло у меня в голове, высший аристократический титул Священной Римской империи. Выше его только король и император. Однако со времен Священной Римской много воды утекло, система титулования и соподчинения все усложнялась, к тому же приходилось как-то вписывать в уже сложившуюся таблицу родовую знать присоединенных земель, у которых своя иерархия, процесс долгий и сложный, так что фюрст уже не совсем то, что было во времена Карла Великого… или Оттона, это неважно.

— Будет признано всеми государями, — повторил я с неприязнью. — Это как?

— Именно так, — пояснила она. — Всеми.

— Какими всеми?.. — переспросил я. — Херлуфом Сильвервудом в Вестландии?.. Королями на Южном континенте, которым до меня нет дела, как и мне до них?

Она произнесла строго, совсем не по-бабетьи:

— Сэр Ричард, это значит, что вас признают фюрстом со всеми его полномочиями, привилегиями и правами государи как на Юге, так и на северном континенте… где влияние императора гораздо сильнее, чем вы склонны в своей чистой наивности думать.

От ее чеканных слов веяло холодом, но глаза говорили, что выдает мне больше, чем должна, этого говорить не уполномочивали, сама и по своей воле приоткрывает некоторые тайны… И сколько тут правды и где начинается ложь, не смогла бы сказать, наверное, даже другая женщина.