Валентин Егоров - Капитан Т.Т. Трезоров

Добежав до финиша, человек-машина обернулся к нам и, вновь на прощание махнув рукой, скрылся в серой пелене начинающегося осеннего дождичка. За время бега, мы так и не сумели рассмотреть вблизи его лица.

Трезор пробежал вместе с нами эту десятикилометровую дистанцию. Вначале забега он все время путался под ногами, но, когда я его хорошенько шуганул, то побежал дистанцию в соответствии со своим собственным пониманием утреннего забега, то есть бежал себе в удовольствие, для него десять километров это не такая уже большая дистанция. На финиш Трезор пришел ничуть не запыхавшимся и готовым в любой момент повторить это десятикилометровый забег, ну, по крайней мере, еще раза два.

Майка и трико полетели в стирку, горячий душ смыл с тела усталость от бега. Натянув чистую рабочую робу курсанта, мы с Белояром направились в столовую, где на столе стоял уже разогретый завтрак — большая чашка кофе с молоком, овсяная каша, оладьи с красной икрой, тосты, масло, джем и большой фужер охлажденного апельсинового сока. Но не успели мы допить и первую чашку кофе, как коротко прозвенел звонок и распахнулись двери классной комнаты, приглашая на первое занятие в академии. Делать было нечего, пришлось отказаться от завтрака и поспешить в классную комнату, мы, по всей видимости, несколько задержались, принимая душ.

ххх

Молодая женщина в форме майора ВКС, преподаватель академии по истории, в течение двух учебных часов рассказывала об истории древности. Мы с увлечением слушали рассказ о зарождении человечества, появлении и формировании рас и народностей на нашей планете, смотрели иллюстрационные слайды и диапозитивы. Майор так интересно выстроила свою лекцию, что мы и не заметили, как пролетело время нашего первого занятия. Вторая пара занятий была посвящена рассказу и знакомству с первым летательным аппаратом в нашей жизни. Разговор пошел о мотоколяске с авиационным двигателем и пропеллером, очень простой в обращении и управлении.

Несмотря на то, что наш второй академический преподаватель оказался лысым полковником и занудой к тому же, который только и повторял:

— Молодые люди, не спешите, ради бога, сразу же разобраться во всех сложностях и тонкостях этой конструкции, у нас впереди достаточно много времени, чтобы досконально во всем этом разобраться.

Все бы и ничего, но когда он в двадцатый раз подряд повторил ее, то первым не выдержал Трезор, который встал и своим длинным носом демонстративно сбросил с преподавательского стола чертеж силовых агрегатов мотоколяски. Этот поступок пса настолько поразил нашего наставника, что он в волнении снял очки и так долго рассматривал собаку своими большими близорукими глазами, что даже до этой неумной собачины дошло, что она поступила некорректно. Не зная, как исправить возникшую проблему, Трезор вновь подошел к полковнику, встал на задние лапы и мокрым слюнявым языком вылизал его лицо. Это не стандартное решение проблемы, разрешило ситуацию, с этого момента полковник стал лучшим другом Трезора, а, следовательно, и нашим другом.

Вновь полетела бесконечная череда занятий, один преподаватель сменял другого. Но больше всего нам запомнилась армейская шагистика, когда в течение трех месяцев мы проводили на плацу по три часа каждый день. Небольшого росточка прапорщик учил нас правильно отдавать честь, ходить строевым шагом, военной выправке и осанке. Прапорщик был замечательным человек, который абсолютно не любил трепаться, но уж очень любил командовать. Нам с Белояром почти по пояс, он ястребом летал вокруг нас, одергивал, ощупывал, орал команды и заставлял их четко и беспрекословно выполнять. Когда мы с Белояром впервые появились на плацу, то выглядели парой умирающих лебедей, ноги в коленях полусогнуты, шинель топорщится, пилотка — где-то за ушами, не солдаты, а затычки для пивных бочек, как нас называл в то время наш строевой инструктор.

Через три месяца ушли мы с плаца более или менее военнослужащими, но еще бы полгода учебы на плацу, как говорил наш прапорщик, и стали бы настоящими людьми.

Особенно строевая подготовка не давалась Трезору, он никак, даже с помощью прапорщика не мог разобраться в своих четырех лапах. Но прапорщик запал на Трезора и души в нем не чаял, поэтому ему первому поставил "зачет", а нам назначил пересдачу на зимние каникулы.

Трезор регулярно питался вместе и бегал утренний кросс вместе с нами, постоянно присутствовал на лекциях и семинарах, но я не раз замечал, как очень часто его хвост в три шерстинки исчезал в за жилым сектором. По всей видимости, наш четвероногий друг обучался и на стороне.