Кристофер Банч - Далекие Королевства

Какое-то время мы помолчали, обдумывая, как бы продолжить наш разговор.

– Может быть, я помогу, друг мой, – сказал Янош. Я и не слышал, как он подошел, поэтому удивленно обернулся. Он протянул мне небольшую деревянную, покрытую письменами коробочку и присел на корточки рядом со мной. – Если помнишь, у меня есть кое-какой опыт в таких делах.

– Не уверен, что ты сможешь помочь, – сказал я. – Наши языки настолько непохожи, что не за что зацепиться.

Янош засмеялся:

– Я как-то уже говорил тебе, что лучший словарик находится в постели, дружище Амальрик.

Такое предложение меня шокировало.

– Ну что ты, Янош. Я не могу сделать такое предложение этой девушке. Ясно видно, что она из хорошей семьи. Может быть, даже из более благородной, чем моя собственная. И наверняка она еще девственница. С моей стороны было бы нетактично…

– С твоей стороны это было бы нетактично, если бы ты поступил так в мирной, скучной Ориссе. Здесь же Амальрик, другая жизнь. Настоящая жизнь. – Он обвел рукой пустыню. – Так что займись этим, приятель. Иначе будешь жалеть до старости.

Я собирался продолжить спор, но Янош уже обратился к Диосе.

– Мой друг считает вас исключительно красивой женщиной, госпожа, – сказал он по-ориссиански. – И он думает, что вы принцесса. Может быть, так оно и есть. Амальрик же почти принц, так что вы составили бы подходящую пару.

Диосе задумалась над смыслом этих слов, затем улыбнулась, кивнула и в ответ что-то затараторила на своем языке. Она указала на расписную коробочку. Янош открыл крышку – там оказались принадлежности для письма. Диосе рассмеялась и вытащила содержимое. Дернув себя за рукав, она произнесла какое-то слово, медленно повторила его… и написала на куске чистой бумаги. Показала это мне и предложила сделать то же самое.

– Рукав, – сказал я. – Ру…

– Не будь таким тупым, друг мой торговец, – предостерег Янош. – Наверняка она имеет в виду одежду целиком. А иначе вы всю ночь будете обсуждать портняжные дела – от стежка до воротника.

– Ты хочешь сказать, она написала и произнесла «рубашка»? – глупо спросил я.

– Ну ты догадлив, – сказал Янош.

Диосе во время нашего диалога переводила взгляд с одного на другого. Потом ей это надоело. Она потянула за переднюю часть рубашки и произнесла то же самое слово, что и перед этим, и показала на написанное.

– Рубашка! – обрадовался я. – Рубашка.

Я записал это слово. Диосе восхищенно хлопнула в ладоши. Она потянула за свою брючину.

– Брюки, – сказал я.

И Диосе повторила за мной:

– Брю-ки.

Янош поднялся.

– Будет куда интереснее, – сказал он, – когда от одежды вы перейдете к анатомии.

Я покраснел до корней волос. Мне казалось, что Диосе по тону голоса понимает, что сказал Янош. Я взглянул на нее, обдумывая, как бы извиниться за такую грубую реплику моего друга, забыв, что она не понимает, и увидел заинтересованное выражение на лице Диосе. Ее пальцы тронулись до моих волос. Она произнесла какое-то слово. Тут мне словарь не понадобился. Единственным значением этого слова могло быть только «рыжий».

Янош оглянулся и захохотал:

– Я так и не понял, Амальрик, зачем тебе понадобилось подливать Мелине любовный напиток. Ведь твои волосы на большинство женщин действуют почище любовного напитка.

Диосе, привлекая к себе внимание, похлопала меня по руке.

– Ме-ли-на? – спросила она. – Мелина?

Она жестом попросила меня написать это слово. Я покачал головой.

– Оставим Мелину для другого урока, – сказал я. – Попозже.

На следующий день пути пейзаж изменился, вдали показались горы, а пустыня закончилась. На дне лощины, поросшей по обоим склонам кустарником и деревьями, мы обнаружили ручей, который дальше переходил уже в настоящую реку с густой растительностью по берегам. Радости нашей не было границ.

Источник брал свое начало с одинокой плоской и широкой горы, стоящей особняком посреди равнины. Карта говорила, что на этой горе должно находиться неплохое место для лагеря, поскольку оно было отмечено жирным крестом. Мы все слишком устали, чтобы задуматься над тем, а почему, собственно, это место такое уж удобное. Несмотря на наличие воды, журчащей среди камней, холм казался таким отчужденным среди этой равнины. Янош приказал Мэйну и другим солдатам не терять бдительности на случай возможной опасности, и под вечер мы начали карабкаться на вершину.

Нас ожидало удивительное зрелище. Холм оказался огромным кратером. Все его дно от стены до стены заполняли деревья и цветущие растения, среди которых в разные стороны разбегались ручейки и были рассыпаны озера. Нам удалось разглядеть животных на водопое, а закатное небо оживляли тысячи птиц, щебечущих и порхающих в погоне за насекомыми, роящимися густыми тучами.