Кристофер Банч - Далекие Королевства

Сначала я увидел только ее увеличенную тень на темно-красном занавесе позади. Она сидела боком ко мне, прижав флейту к губам. Руки ее были длинными и тонкими, особенно в запястьях, а пальцы изгибались, порхая над инструментом, как птички. Волосы, зачесанные назад, открывали прекрасный профиль, ее ресницы трепетали, а верхняя губа подрагивала, когда девушка делала вдох. Сцена была слабо освещена, что делало искусницу загадочней и прелестней. На ней было простое белое платье, перетянутое золотым пояском. Руки обнажены до плеч, а вокруг шеи сделан неглубокий скромный вырез. На первый взгляд, черты ее лица были резки, словно высеченные скульптором из твердого камня, но потом становилось заметно, что они смягчены и утончены, словно остаток жизни скульптор провел за их полировкой. В этом освещении волосы ее казались темными, но, когда она чуть изменила позу, я разглядел, что волосы рыжие, прямо как у меня.

Король прошептал:

– Разве это не чудесно?

Он словно слышал мои мысли. Глаза у него оставались закрытыми. Риторический вопрос касался конечно же музыки, а не исполнительницы. Хотя кто знает?

Я всегда предпочитал музыку всем остальным искусствам, но эта музыка, кажется, была уже божественным, а не человеческим творением. Звуки флейты были тем воздухом, которым я дышал, наполнили паруса небесного корабля, на котором я плыл в страну еще более прекрасную, чем Далекие Королевства. Я еще никогда не чувствовал себя таким счастливым, и я хотел навсегда остаться на этом корабле.

Музыка слегка изменилась, и я вновь вернулся в королевские покои, прислушиваясь к новой мелодии. Странное чувство охватило меня. Мне казалось, что я знаю, что произойдет дальше. Каким-то образом я понял, что сейчас флейтистка поднимет голову, и, когда она действительно так сделала – не выпуская инструмент из губ, – я понял, что сейчас ее взгляд ищет меня. Озноб, который охватил меня, когда наши взгляды встретились, был сильнее, чем от осознания того, что я до этого предугадал ее действия. Я был уверен, что и она потрясена, увидев меня, и даже подался вперед, когда мне показалось, что музыка задала мне вопрос. Ноты звучали настойчиво, но одновременно робко: тревога, пробивающаяся сквозь тайную боль. Музыка пыталась отыскать ответ во мне, и, если бы это удалось, артистка была бы счастлива. Меня вдруг окатила волна счастья, и я увидел, как заблестели глаза девушки, а я ощутил нежность к этим любимым и таким знакомым пальцам, которые могли быть только пальцами моей Диосе. Но вдруг образ Диосе исчез, а пальцы флейтистки словно обожгло жалом вины. Я попытался отшвырнуть от себя эту музыку, словно внезапно появился ядозубый демон, грозящий заточить меня в неподвижном одиночестве в той пещере, где я пребывал так долго. Глаза женщины отразили такой же болезненный шок, и все тело ее обмякло, словно ей невыносимо тяжело было играть эту преисполненную чувств мелодию. Затем она собралась с силой и подхватила ноты, словно камни, чтобы швырнуть их в предателя своей любви. Но как я ни заставлял себя не смотреть, все же я увидел, как она внезапно кивнула мне и сменила злость на манящую улыбку глазами.

В покоях надолго воцарилась тишина, та тишина, которой почитают великую артистку. Я слышал, как король что-то одобрительно шепчет. Исполнительница встала, благодарно поклонилась и исчезла за портьерой. Но как раз в тот момент, когда резко вспыхнул свет, она успела послать мне прощальный взгляд; он поразил меня выражением сожаления от расставания, и тут она исчезла. Я повернулся к королю, потрясенный, но исполненный решимости набраться сил и добиться-таки своего. Он посмотрел на меня, сначала как бы даже не узнавая, но тут же взгляд его смягчился, и король улыбнулся.

– Это была Омери, – сказал Домас.

Я вновь испытал озноб от пережитых чувств.

– Благодарю вас, ваше величество, – сказал я. – Теперь я знаю, чье имя превозносить, когда буду рассказывать товарищам о том, какую удивительную музыку довелось мне послушать.

Домас рассмеялся и коснулся моего колена.

– Ну, ну, боюсь, ты чересчур увлекся. И не только музыкой, как я подозреваю. – Я начал отнекиваться, но он еще больше развеселился. – Да что ты, напротив. Своей игрой и красотой она могла бы не привлечь только полного болвана. Но скажу тебе, как добрый человек: Омери не куртизанка, если вдруг ты так подумал. Она одна из самых прекрасных артисток моего королевства и сама выбирает, кто ей нравится.

Еще сильнее заикаясь, я поблагодарил его за информацию, в которой действительно нуждался. Но король оставил эту тему и обратился к делу.