Родовая магия

— О, это вы, — сказала она, одарив Драко и Рона одинаковыми, безразличными взглядами. Даже я ощутил, как у Малфоя при этом болезненно сжалось сердце — хотя внешне он этого, конечно, не показал, и на его лице не дрогнул ни единый мускул. — Гарри, как ты? — спросила Джинни, и ее взгляд, обратившись ко мне, потеплел.

— Я в порядке, — отозвался я, не очень еще понимая, стоит ли вмешиваться. Что бы ни происходило между этой парочкой, это их личное дело, в конце концов. Вздохнув, я напомнил себе, зачем мы здесь. — Как Блейз?

— Думаю, она уже скоро проснется, — пожала плечами Джин. — По крайней мере, она начала ворочаться.

— Эээ… Ну, тогда мне, наверное, лучше зайти? — проговорил я, почему-то теряя уверенность в себе. Драко на мгновение закатил глаза.

— Тебя проводить до кроватки — или сам справишься? — спросил он, хмыкнув.

— Проводить до кроватки? — переспросил я. — Малфой, а как же «постоять за честь сестры» и все такое?

— Поздно, Поттер, махать клеткой, когда пикси разлетелись, — фыркнул он.

Я в ответ одарил слизеринца смущенным взглядом, не зная, что тут сказать, и, выпрямившись, шагнул к двери. Короткая передышка сделала свое дело, я снова мог стоять и идти без посторонней помощи. Джинни, покосившись на меня с некоторым сомнением, тем не менее посторонилась.

— «Гарри», — остановил меня уже в дверях мысленный голос Драко.

— «Чего?» — спросил я, не оборачиваясь.

— «Просто имей в виду… Блейз плохо переносит снотворные зелья», — ответил он, и на сей раз в его тоне не было и тени насмешки. — «У нее после них всегда болит голова. У нее обычно на этот случай есть в запасе лекарства, но сейчас я за это не поручусь. И за то, что они подействуют — тоже. Но все равно, просто на всякий случай — обезболивающее есть у меня, так что если понадобится — дай знать».

Кивнув в знак благодарности, я вошел в комнату и прикрыл дверь за собой. Шагнув вперед, я с любопытством огляделся. Кажется, за все время, пока мы встречались, я впервые оказался в спальне Блейз. Планировка, благодаря Карте Мародеров, была мне знакома, но вот сам интерьер я видел впервые. Шторы на высоких волшебных окнах — естественно, факультетского зеленого цвета с серебристой отделкой — были лишь слегка откинуты, так что спальня была погружена в полумрак. Стараясь ступать потверже, я решительно направился к кровати Блейз — опять же, благодаря Карте, я знал, где она находится… Да и потом, сейчас это была единственная занятая кровать во всей спальне. На тумбочке рядом слегка тлела лампа, освещая не столько кровать, сколько стоящее возле нее кресло и лежащую в нем книжку — очевидно, оставленную Джинни. Оценив его, я поморщился. Кресло было удобным для того, кто взялся просто дежурить у постели спящей, но не для меня. Я хотел не просто сидеть возле кровати — я хотел быть рядом с Блейз. К тому же, как бы я ни хорохорился, но все-таки день у меня выдался утомительный, и силы меня понемногу оставляли. Я рисковал вживую осуществить ту неприятную картинку, которая возникла у меня в голове этим утром из-за комментария Снейпа. С другой стороны…

Прищурившись, я внимательно посмотрел на кровать. Она была чуточку пошире, чем те, что стояли в гриффиндорских спальнях — хотя, по большому счету, все равно оставалась маловата для двоих. Впрочем, с усмешкой подумал я, мы с Блейз, помнится, без проблем устраивались и на более узких койках — например, в комнатушке в «Трех Метлах», не говоря уже о Больничном Крыле. Скинув кроссовки, я стянул свои очки, приткнул их на тумбочку, возле лампы, и осторожно вытянулся рядом с Блейз, поверх одеяла. Счастье, что на таком расстоянии я и без очков вижу… Девушка, почувствовав сквозь сон, как прогнулся подо мной матрас, заворочалась, переворачиваясь на бок, лицом ко мне. Я, улыбнувшись, отвел упавшую на ее лицо прядь волос, и погладил ее нежную щеку. Блейз дернула плечом, все еще не просыпаясь, и я невольно хмыкнул.

Не знаю, сколько времени я провел, просто лежа рядом и рассматривая лицо Блейз в неярком свете лампы. Нежный румянец на щеках, темные тени, отбрасываемые ее пушистыми ресницами, чуть припухшие со сна веки, приоткрытые розовые губы… Кажется, это было самое красивое зрелище в моей жизни. Мне одновременно хотелось и придвинуться, чтобы обнять ее — и оставаться вот так подольше, чтобы просто смотреть на нее, ожидая пробуждения.

Честно говоря, я никогда в жизни не видел, чтобы люди просыпались так, как она. Мгновение назад девушка, кажется, еще спала — и вдруг, резко дернувшись, распахнула глаза, отшатываясь назад так резко, что с нее соскользнуло одеяло. Я и сам невольно вздрогнул от ее резкого движения, лишь краем сознания отметив, что ночная сорочка у нее не ожидаемая зеленая, а обыкновенная, белая, с каким-то кружевами и шитьем. Блейз замерла, словно боясь пошевелиться, и уставилась на меня таким взглядом, будто никак не могла решить, сон это или явь.