Родовая магия

Не знаю, что именно он сказал тогда Драко, но с тех пор младший Малфой… не то, чтобы изменил свое отношение ко мне, однако стал обращаться со мной с какой-то необычной для него мягкостью и осторожностью, словно я была чем-то очень хрупким. Конечно, случались и исключения, мы ссорились, ругались, обижались друг на друга… Но именно с тех пор он стал мне больше чем братом — он стал моим лучшим другом.

От воспоминаний меня отвлекла открывшаяся дверь купе, и Дрей, весьма благодушно настроенный, плюхнулся на сидение рядом со мной, и небрежно кинул мне на колени шоколадно-миндальный батончик — мой любимый, о чем ему, конечно, было прекрасно известно.

— Спасибо, — машинально ответила я. Драко в ответ только хмыкнул, и с все той же неистребимой малфоевской наглостью растянулся на сиденье, закинув свои длинные ноги на дальний подлокотник, а голову бесцеремонно приземлив мне на колени, так что я едва успела выхватить из-под нее шоколадку. — Ну что, опять доставал Поттера? — спросила я. На меня уставились оскорбленные серебристо-серые глаза, однако Драко не был бы Малфоем, если бы из чувства оскорбленной гордости поднял голову с моих колен.

— Больно надо, — возмущенно фыркнул он. — Да я ему слова не сказал, даже не смотрел в его сторону. Грег, подтверди, — бросил он Гойлу, который с величайшим трудом пытался втиснуться на свободное место напротив нас, между Крэбом и подлокотником. Пэнси возле окна бросила мрачный взгляд на Винса, не решавшегося подсесть к ней поближе, и снова углубилась в свой журнал. Гойл оставил попытки приземлить свою пятую точку на сиденье, облокотился ею на подлокотник, и, словно только теперь осознав, что хотел от него Малфой, перевел на меня немного виноватый взгляд.

— Эээ… Ну да, да, мы даже Поттера и не видели толком… — подтвердил он. — Мы просто дошли до тележки, купили покушать, и вернулись…

— Ну-ну, — кивнула я, но не стала прессинговать Грега. Чертов Драко, знал к кому обратиться. Попроси он Винса подтвердить его слова, ему бы я спуску не дала. Из двух «телохранителей» Дрея, Крэба я терпеть не могла в гораздо большей степени. В самом деле, если Грегори был совсем не так уж глуп, как могло показаться — просто он был тугодумом и не очень быстро соображал, однако мозги у него были, — то Винсент иногда казался просто дебилом, и ко всему еще и злобным дебилом. Если другие слизеринцы — например, Тео Нотт, Майлз Блетчтли, или те же Драко и Грег, — устраивали гадости ученикам других факультетов, то дело всегда ограничивалось в худшем случае потерей баллов, или отработками. (Исключение иногда составлял Поттер, которого они время от времени пытались выгнать из школы — но не всегда, а только когда уж очень припекало). Проделки с участием Крэба, если только их не контролировал Драко, носили более жесткий характер, и несколько раз оканчивались для жертв больничным крылом. Естественно, Малфой прекрасно знал о моем разном отношении к двум его приятелям, и, как мог, старался поменьше обращать внимание на Крэба в моем присутствии.

— Через пятнадцать минут будет наша очередь патрулировать коридоры, Драко, — сосредоточенно-деловым голосом сказала Пэнси, отрываясь от журнала. Она старалась сохранять деловой вид, однако от меня не укрылся откровенно влюбленный взгляд, которым она окинула растянувшегося на сидении Малфоя.

— Ладно, — неожиданно покладисто согласился Драко, вытаскивая из кармана еще один батончик, и, развернув, принялся сосредоточенно поедать, не поднимая голову с моих колен. Как он ухитряется не подавиться? Пэнси, которая, кажется, не ожидала от него согласия, ошеломленно заткнулась, и опять уткнулась в журнал. Я тоже развернула шоколадку, и откусила кусочек, зажмурившись от удовольствия. Проглотив, я открыла глаза, и, встретив довольный, иронично-веселый взгляд Малфоя, не удержалась, и показала ему язык. Драко рассмеялся и поднялся, наконец, с моих колен, садясь и расправляя свою бархатную «выходную» школьную мантию с приколотым на груди значком старосты Слизерина, а под ним еще и значком капитана команды по квиддичу. Со своей шоколадкой он уже расправился, и, небрежно швырнув фантик на стол, встал и потянулся всем телом. Я невольно засмотрелась на него — все-таки Драко ангельски красив, когда не строит из себя второе воплощение всемирного Зла. Совсем неудивительно, что Пэнси хватило один раз пойти с ним на Бал на четвертом курсе, чтобы до сих пор по нему сохнуть…

Да уж, глупая была история с этим Балом. Я тогда три недели набиралась храбрости пригласить Тео, в которого была влюблена с начала курса. Сам бы он ни в жизнь меня не позвал, так что пришлось идти на жертвы, однако Нотт, как ни странно, охотно согласился. Но что творилось с Драко, когда он узнал об этом! Ведь он рассчитывал на меня, как на пару! В первый раз за шесть лет с тех пор, как нам было по восемь, он наорал на меня — да так, что я боялась, что зачарованная крыша Слизеринской гостиной обвалится, и на нас хлынет все Черное Озеро. Ну а что ему, в принципе, было делать? Принц Слизерина не мог явиться на Бал один. Пригласить кого-нибудь с младших курсов он не мог — не позволяла Малфоевская гордость, ведь все младшекурсницы спали и видели как бы попасть на Бал, неважно с кем! Такого он бы не вынес. Спутница Малфоя должна видеть высшее счастье в том факте, что идет на бал с ним, а не в том, что вообще попадет туда! Старшекурсницы тоже отпадали — какая уважающая себя девушка пойдет на бал с парнем младше себя! Да его бы высмеяли, сунься он к одной из них с приглашением — а этого бы Драко тоже вынести не смог. Нет, ему нужна была однокурсница. Кроме меня, девчонок на нашем курсе еще четверо, и две из них, которые могут назваться хорошенькими — Тэсс Хэмонд и Дафна Гринграсс, — были уже приглашены. Остальной выбор был невелик — Милисента Булстроуд (не приведи Мерлин!!!), или Пэнси Паркинсон (тоже тот еще подарочек). Некоторое время Драко еще метался по Хогвартсу, в надежде отыскать кого-нибудь в пару себе с другого факультета… Но как ни крути, Слизерин есть Слизерин, и это далеко не самый популярный факультет в школе. В конце концов, скрепя сердце и скрипя зубами с досады, Драко остановился на Пэнси. На сам Бал он оделся во все черное, словно в траур, и выглядел мрачным, как причетник. Он едва потанцевал пару танцев с Пэнси, которая, потеряв голову от счастья, даже и не замечала меланхоличного состояния своего кавалера.