Людмила Астахова - Теперь или никогда

«И я, кровью Морайг клянусь, ни одного своего солдата не дам тебе для подавления волнений в твоей собственной стране, диллайн! Мне приказано занять и удерживать плацдарм у границы Идбера, чтобы тебе в бок не воткнули исподтишка конфедератский штык. Но у меня только четыре полка. Всего четыре полка, Эск. Кстати, мне совсем не помешало бы немного кавалерии. Пара-тройка эскадронов – для начала, а там видно будет».

– За исключением общей слабости и слепоты, я прекрасно себя чувствую, так что поговорим, – неловко отмахнулся диллайн. – Пока на разговоры есть время. Насчет армейских частей и оружия можете не переживать. Я три года только тем и занимался, что перетягивал на нашу сторону командиров. В том состоянии, в котором находится армия Синтафа, это сделать проще простого.

Он поморщился от невольных воспоминаний о своих визитах в части. Особенно больно было видеть сброд, завербованный в матросы. И сколько труда стоило унтер-офицерам выдрессировать это стадо! Дело в отсутствие нормального снабжения почти невыполнимое. В сухопутных войсках все обстояло в три раза хуже.

– Иные полковники за продуктовый обоз готовы были на что угодно, даже на убийство, настолько невыносимо смотреть, как голодают солдаты. Вы себе представить не можете, как выглядело казенное обмундирование. Побитые молью, погрызенные мышами лохмотья, от которых отвернется даже последний бродяга. Новых сапог в некоторых гарнизонах не видели по десятку лет.

– Ну отчего же… – протянул ролфи. – Вполне представляю. Имел неудовольствие наблюдать в том же Левенезе. Итак, полки – ваши и ждут только сигнала, чтоб присягнуть новому правителю нового государства… Кстати, а какого государства, Эск? Что это будет – княжество, королевство или, упаси меня Локка, республика? А для обывателя ровным счетом ничего не изменится, кроме цвета государственного флага. И это к лучшему. Терпеть не могу бунты и кровавые мятежи.

– Не стану присягать, будто мятежей и бунтов не предвидится. Все-таки вопросы веры самые сложные и трудноразрешимые. Мы долго спорили… с другими моими соратниками, но сошлись на княжестве. В конце концов, я – князь крови с графским титулом, так какая разница? Пусть будет Северное Княжество Файрист.

Столица древнего государства диллайн, утонувший город, когда-то посвященный Меллинтан, имеет право возродиться в новом государстве. Даже если Крылатая не простит никогда.

– Как мятежник, сепаратист и повстанец с бо-ольшим опытом, смею заметить: красивое название, яркое знамя и удобная новая форма – половина победы!

Аластар откинулся на подушки и усмехнулся шутке ролфи:

– Верю на слово. Как будто все есть, осталось только заполучить вторую половинку победы – найди путь к вере. Если мы отвергаем Предвечного, следовательно, обязаны предложить иное. И только тогда можно победить.

Рэймси немного помолчал, обдумывая и отчасти недоумевая. Диллайн! Недоверчивые скептики, все как один. Сперва запутаются в умствованиях, а потом требуют доказательств, даже когда их носом тычут в чудо, словно нашкодивших щенков!

– Иное… – молвил ролфи с некоторым неудовольствием. – Вы и впрямь были при смерти, Эск. Я обратился к Локке, к Огненной… я знаю, что вы, диллайн, видите Ее по-другому, и для вас Она – Свет, в то время как для нас – Огонь. Она – Локка! – ответила, помогла, и только потому вы живы и в состоянии мыслить и разговаривать.

«И каких еще доказательств тебе надобно, упрямый сыч? Хотя… Может, вы тем и милы своей матери, дети Локки, что вечно требуете от нее осязаемых и ясных свидетельств ее любви?»

– Большое начинается с малого, Эск, – продолжал Рэймси. – Вы и сами прекрасно это знаете, вы – не мальчик-школяр, а я – не наставник. А Предвечный… Боги – они где-то там, за гранью жизни – для них, для полукровок, для тех, кто никогда не говорил с ними. Вот если у мирного обывателя корову со двора свести, о, вот тогда он возьмется за дреколье!.. А убивать за веру? В Синтафе – боюсь, что будут. В Северном Княжестве Файрист – надеюсь, что нет.

Ролфийский генерал с лицом философа и характером беспощадного бойца говорил сущую правду. Корова всегда ближе к телу. И щедрое поле предпочтительнее всех мудрствований, а уж откормленная свинка важнее любого лозунга. Чтобы народ взялся за вилы, его надо лишить всего. А до тех пор, пока с тебя не снимают последнюю рубашку, а женку с дочкой не волокут за косы на потеху солдатне, какая разница, чье знамя полощется на башнях, не так ли? Не станет тива, чтобы освятить поле, так быстро вспомнятся старые прадедовы обряды. И начнут взывать к Лаунэйд-Глэнне, как было прежде. К колодцу приставят трех сторожей, и все дела. После откопают на дне сундуков древнючие, на пергаментах писанные травные книги, ежели целителей не станет. А еще есть медики, которые без всякой магии врачуют тела.