Array Array - Мастер сновидений

— Мне уже пятнадцать, я была на год старше Шайми.

— А Шайми всегда будет девять…

— Мы помним, весь наш класс помнит Шайми. И Вас мы помним… тебя, ты тогда…

— Помните, говоришь? А вот я бы предпочел забыть, а не забывается…

Одрик поднялся наверх. Беспокоить Лотти он не хотел. Зашел в комнату своей матери, где не изменилось ничего, бросился ничком на ее кровать, обнял подушку, которая, как ему казалось, еще хранила ее тепло… Мама!.. Хотелось заплакать, но ему сегодня уже напоминали, что он большой мальчик, а большие мальчики не плачут.

Уже и гости угомонились и тихо разошлись по домам, а сон все не шел. Слишком много событий за сегодняшний день. И Маари удивила… Когда же это было? Давно, а кажется будто вчера….

Когда–то, еще в детстве, я учился вместе со старшей дочкой Дьо–Магро Лаки в одном классе начальной общей школы. В Ричелите о таком не мечтали, но Каравач не зря зовется вольным городом, таких вольностей в других землях и представить нельзя. И вот девочка, которую прочат в невесты некоторым наследным принцам, приводит играть домой меня — приезжего мальчика, про отца которого известно только то, что он был, но явно чужой человек, не с Северной равнины, потому что, соседи надоели, спрашивая, откуда же у меня такие глаза. Ну, это соседи, а вот это хозяйка дома Дьо–Магро, первая красавица Каравача, Дайдо разрешала играть в саду, купаться в их пруду летом, и кататься на льду этого пруда зимой и мне, и всем одноклассникам дочери. Я тогда только начал упражняться в плетении снов, и она разрешила смотреть вытворячества не только Лаки, но младшенькой Шайми. Когда Шайми пересмотрела во сне все известные сказки, мне пришлось сочинять другие.

Папу их можно было увидеть только иногда: он приезжал, обнимал жену, гладил по бронзовым кудрям Лакене, расцеловывал в яблочные щечки Шаймире, оставлял корзину или орехов в сахаре, или гариамских сочных фруктов, или пирожков с лесными ягодами на всю компанию нашу, махал детворе рукой и удалялся быстрым, по–военному четким шагом. Про папу девочки рассказывали: «Папа все время на службе, у него куча подчиненных и множество важных дел». Их папу в любой день можно рассмотреть в офицерском мундире на парадном портрете, который встречает всех на верхней галерее зала приветствий дома рода Дьо–Магро, и на портрет постоянно пририсовываются награды и знаки отличия, а в какой–то момент мундир поменял цвет на черный. На портрете мамы моих подружек платье тоже вскоре почернело по ее настоятельной просьбе.

Мама девочек тоже не сидит целыми днями дома, первая красавица Каравача, равных которой не было, нет, и минимум лет тысячу не будет, сейне Дайдоне, на самом деле обладала редкостным даром, она умела читать мысли. Дар принято считать сродни магии, но если прочие магические таланты большей частью наследственны, то чтение мыслей совершенная случайность. Таких людей невероятно мало, и каждый властитель считает большой удачей иметь при дворе чтеца мыслей. И не угадывателя, и не мага плетущего заклинания откровенности, а человека, который просто слышит собеседника насквозь, не прикасаясь, не настраиваясь и не ошибаясь. А сейне Дайдоне, в качестве первой статс–дамы, с ее достоинствами, умением поддержать беседу на многих языках, в том числе не людских, с ее вглядом, льющимся как воды Несайи, с ее царственной походкой — главное украшение любого приема в тронном зале во дворце доджа. Заграничные послы так и липли к ней, как мухи на медовую липучку… Только к ней не подойти никому даже на пять шагов. Не подпустит охрана, натасканная лично командиром тайной стражи. Он не часто присутствовал на приемах доджа, служба не позволяла. Но когда это все–таки случалось, даже известнейшие и знатнейшие люди Каравача и окрестностей приезжали взглянуть на самую блистательную пару северной равнины: мужчину, в котором выразился весь многовековой труд доблестного рода Дьо–Магро по селекции самих себя, и женщину — подарок богов, чудо природы. Он всегда в черном, как требует устав, она тоже очень скоро отказала всем остальным цветам, и к чему пестрота, ведь бриллиант лучше всего смотрится на черном бархате.

Карьера «черного офицера» развивается головокружительно, многие завидуют дому Дьо–Магро абсолютно черной завистью…

Беда всегда приходит незвано. Я тогда только заканчивал свое обучение с последним учителем, за работу которого было заплачено вперед, и с Лакене мы почти не общались. Я лишился матери, и мучительно приходил в себя от шока. Я остался совсем один с кучей нерешенных проблем, хотелось спрятаться в доме, тем более в таком как дом Дьо–Магро. Да и сейне Дайдоне не препятствовала моей дружбе с Лаки, она не любила мажоров–выскочек, прожигающих тетушкино или бабушкино наследство, ей больше нравились люди, которые сами по себе чего–то стоили, надеюсь, что она относила меня именно к этой категории.