Елена Хаецкая - Нелегал

Авденаго зачем-то кивнул ему и повернулся к стене, где должна была быть дверь в квартиру Джурича Морана.

Но в стене не было никакой двери. Даже намека не оказалось. Черные жирные росчерки маркера сообщали о том, что русский фашизм жив и что жив также Виктор Цой. Наибольшего количества причудливых росчерков было удостоено унылое слово «FUCK».

— А здесь, вроде как, было агентство… — начало Авденаго, обращаясь к соседу, но когда он обернулся, того уже не было.

Исчез-с.

«Вот так, — подумал Авденаго в смятении ума. — Ни Морана, ни Юдифи… Где же я был? Откуда вернулся? И, главное, — куда я вернулся? Можно ли здесь жить?»

Жить здесь, разумеется, оказалось вполне возможно. Человек — дивная скотина, живет везде, даже в условиях вечной мерзлоты. В основном Авденаго занимался тем, что ел и спал, а ночами бродил по квартире. Дня через два, осмелев, он начал выходить и при свете. На него по-прежнему не обращали никакого внимания.

Тогда он обнаглел окончательно и принял ванну. (Наврала, кстати, чумазая Юдифь: имелась в коммунальной квартире вода и исправно текла из крана!)

Пока Авденаго изводил на себя мыло, извлеченное из мыльницы с надписью «Игн… ком.7!», в дверь ломились раза четыре, и всякий раз Авденаго кричал: «Занято!»

— Ирод, — доносилось до него монотонное. — Вот милицу позову.

«А неплохо бы сюда Милицу, — расслабленно думал Авденаго. — Она бы мне спину потерла. Дурак я был, не завел рабынь. Чтобы ублажали…»

Он снял с веревки чужую, недавно постиранную рубашку, разжился джинсами с дырой на колене и спер кроссовки.

Прихватив с вешалки пальто, Авденаго выбрался из квартиры и снова подошел к стене с надписью FUCK в окружении виньеток. Он ощупал каждый сантиметр, даже пару раз колупнул краску, загнав себе в конце концов под ноготь довольно болезненный обломок.

Затем до него донеслись шаги. Кто-то поднимался по лестнице, останавливаясь на каждой площадке. Явно разыскивает чью-то квартиру, понял Авденаго.

А миг спустя до него дошло — чью.

Он побежал по с тупенькам наверх и затаился.

И скоро увидел посетителя.

Возле окна, где имел обыкновение курить неразговорчивый сосед, стоял Денисик. Очень розовый, ухоженный, аккуратно одетый Денисик.

Несколько раз он прикладывал ладони к стене, потом отходил и недоуменно смотрел. Затем задрал голову, посмотрел вверх (Авденаго поспешно отпрянул и спрятался). Снова приблизился к стене. Постучал в нее. Подождал. Посидел на подоконнике, нарисовал бессмысленный цветочек на мутном стекле. Снова постучал, сперва кулаком, потом и ногой.

Никакого эффекта.

Жутко огорченный, Денис медленно пошел вниз. Авденаго, как тень, крался за ним.

Он и сам не знал, для чего ему выслеживать Дениса, но почему-то хотел знать — где тот живет. Так, на всякий случай. Вдруг придется навестить. Могут ведь и деньги понадобиться. Если у Денисика мама в состоянии выложить двадцать пять штук за фуфу, то семейка явно не бедствует. Вот пусть и поможет собрату по несчастью.

Но это — действительно самый запасной вариант. План «Б». Или, точнее, «Г». Говно план, выражаясь конкретным языком.

А Денис даже не заметил, что за ним следит тролль. Тролль в краденом пальто. Дахати Нитирэна, муж Атиадан, не последний в своем клане.

Губы Авденаго презрительно кривились. Что взять с Дениса, эльфийского выкормыша! Когда-нибудь они еще встретятся лицом к лицу. Когда-нибудь.

Когда найдут Джурича Морана, и он объяснит им наконец, что происходит.

Украдкой Авденаго посмотрел на свое кольцо. Камень был пуст и мертв. Моран бесследно исчез даже оттуда.

Джурич Моран хлопал шариком-«раскидайкой» на резиночке, а пес изумленно следил за этим странным летающим предметом. В кресле, поджав под себя ноги, сидела Юдифь. Бледные полоски слез блестели на ее цыльных щеках.

— Я положила фото в самое надежное место, — уверяла она.

Моран не слушал. Ему не были интересны ее страдания.

— Он должен был находиться там! — твердила девушка. — Не знаю, что случилось.

— Перепутала, — сказал Джурич Моран.

Щенок все-таки завладел раскидайкой и бросился бежать со своей добычей в коридорчик. «Плохо дело, — думал Моран. — Если выпустить резинку, она хлопнет щенка по носу. Если не выпустить, она порвется и все равно хлопнет его по носу».

Из прихожей донесся отчаянный визг: резинка оборвалась прежде, чем Моран принял решение.

Моран вскочил и бросился к рыдающему псу. Животное было оскорблено, перепугано, оно поджимало хвост и смотрело на хозяина так, что сердце у того разрывалось.