Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера

— За золотой, пожалуй, что и погадаю. Но только не я. Идите за мной следом! — и она, развернувшись, семенящими шажками заторопилась куда-то прочь.

…

— Вот, мастер, посмотрите сами, — Энцилия протянула архимагу только что осторожно снятую с шеи цепочку, на которой висел в золотом кольце-обруче розоватый шарик из вложенных одна в другую ажурных сфер.

Кларисса уже успела вкратце ввести Нгуена в курс дела, и теперь обеим энграмским волшебницам оставалось только внимательно наблюдать за тем, как их высокий гость — верховный маг соседнего государства — сосредоточенно изучает её амулет, не касаясь его руками, а только удерживая на весу за цепочку в приподнятой левой руке, в то время как длинные и тонкие пальцы правой осторожно и ласково обводили сам артефакт кругами, оставаясь от него на расстоянии в полпальца или менее.

Боги мои, какие же у него нежные пальцы! Кларисса не нашла в себе сил удержаться от приятного воспоминания о прошлой ночи, когда те же самые пальцы столь же нежно и пытливо ласкали ее изнутри, направляя потоки сил в самые чувствительные точки распахнутого лона. Но сейчас эти пальцы снова и снова осторожно кружили вокруг "Талисмана сплетения сфер", легонько зондируя его прикосновением тонких потоков то одной, то другой стихии.

Наконец напряжение на узком лице мастера Эффенди спало, и он так же деликатно протянул цепочку с артефактом обратно Энцилии.

— Ну что сказать вам, коллеги? Вы совершенно правы: внутри пятой сферы талисмана действительно размещается некая субстанция, изначально принадлежавшая другому уровню Мироздания, причем скорее всего — ближнему высокому. Именно она и наделяет амулет свойствами и способностями, зачастую непостижимыми и неподконтрольными любым силам из тех, которые доступны магам нашего Круга. Но что это за субстанция и каким образом она была помещена в талисман, сказать я, увы, не могу.

"А если точнее, то не хочу и не считаю нужным на данном этапе".

Но этих, про себя произнесенных, слов его сиятельства Нгуена Эффенди, верховного мага и волшебника империи Чжэн-Го, ни одна из двух волшебниц, естественно, не услышала.

У ворот герцогского замка Монферре Филофей появился неожиданно и безо всякого предупреждения.

Вообще говоря, ректор магического Университета не имел обыкновения злоупотреблять телепортами, предпочитая без крайней необходимости пользоваться обычными, а не колдовскими средствами передвижениями: чародейская сила лишней не бывает, и стоит приберечь ее для более насущных потребностей. Но сейчас был тот самый случай, когда время торопило: знаки необычной и не укладывающейся ни в какие теории магической активности волшебник заметил еще позавчера, благо с недавних пор взял себе за правило не реже, чем раз в неделю, отслеживать на университетской карте все проявления магии до единого — слой за слоем, край за краем и цвет за цветом. Ибо никак не отпускало господина ректора нехорошее предчувствие, что давняя история с Юраем-охальником, избегшим в свое время казни и совсем недавно, тинктаровым попущением и происками Мальгариона, восстановленым в правах, так просто не кончится. И хотя Абердин — аспирант не из последних, кстати, — посланный для уточнения судьбы Охальника после его загадочного исчезновения на малоросском тракте, так ничего обнаружить и не сумел, ректор всё равно продолжал нервничать. Хотя и поставил, пренебрегши обычаем, в столичном храме Тинктара пять свечек за упокоение в послесмертии давешнего студента, погрязшего в ереси.

Нет, своей интуиции старый лис привык доверять больше, чем проверенным магическим процедурам и заклинаниям. Поэтому он даже не удивился, а скорее вздохнул с облегчением, когда третьего дня наконец разглядел на своей карте следы неопознаной магии. И где? Совсем неподалеку, в Альберне! Причем магический огонек незнакомого цвета, не укладывавшегося ни в какие теории — жемчужный, радужно-серебристый или даже, может быть, заслуживающий названия перламутрового — этот огонёк со всей очевидностью двигался в направлении Хеертона, к Университету. К источнику и первопричине всех злоключений Юрая-Охальника и виновнику казни его лучших друзей и учителей, стало быть. А что, спрашивается, может сейчас двигать Юраем, кроме как ярости и жажды мщения?! Так что небольшая услуга со стороны обожаемой племянницы пришлась бы сейчас очень кстати.

— Разумеется, дорогая, изымать из обращения этого недоучку в самом Хеертоне, было бы неразумным выходом. Донельзя неразумным и, добавлю к тому же, запоздалым. Ведь если такое произойдет в непосредственной близости от Университета… Сама понимаешь: могут пойти нежелательные разговоры, у кого-нибудь обязательно всплывут воспоминания…