Ирина Тарасова - Зов крови

— Я этого не говорила. Лин, солнце ты мое золотоволосое, ты мне вот скажи, ты сам-то не ради интереса приехал на Охотников смотреть. У вас в лесах ничего не проскакивало?

Чего-то подозрительно у эльфа глаза блестят. Ой, чую я — герой на мою голову! Или на что пониже.

— Ну, я хотел податься в какую-нибудь команду, — смущенно признался он. — Я хороший лучник, да и мечом неплохо владею. Опять же лечебная магия мне дается.

Цену набивает, что ли? Или боится, что прогоним? И чего ж этим детям дома-то не сидится?! Так и знала, что и у этого, как в свое время у Веньки героизм в… одном месте застрял!

— На твоем месте я бы вернулась в Лес.

Нет, ну на него просто жалко смотреть! Ушки в стороны, глазищи как у собаки побитой… Иэх, погубит меня мой идиотизм…

— Понятно все с вами. Значит так, братцы — ежики: вы сейчас идете вниз, заказываете какой-нить еды и ждете меня.

Теперь мне ясно, почему эльфов, называют светлыми — от радости Лина можно было несколько десятков фонарей магических зарядить.

В обеденном зале, несмотря на вечернее время, было мало народу. Парни заняли самый правильный столик — у окна, но спиной к стене. Мне же осталось сесть спиной к залу и подтянуть на колени меч на случай драки, — благо схема с Венькой отработана.

— Венечка, тебе задание — разузнать, кто из старой гвардии уже в городе, а кто только собирается приехать. Посмотри, кто из ребят сейчас свободен, но ничего никому и ни о чем.

— В первый раз что ли? — усмехнулся он и тихонько выскользнул в прохладный вечерний город.

— А теперь скажи мне, дружок, сколько тебе лет, кто тебя тренировал и какого ляда ты все это затеял? — я пристально посмотрела на эльфа.

Лин немного помолчал, отгоняя совсем не юношескую усталость.

— Я не врал тебе. Я действительно сбежал из нашего Леса. Чтобы стать Охотником. Я действительно хороший лучник и лекарь. Мне семьдесят лет — это где-то около двадцати человеческих.

— И?

— У нашего Леса память лучше, чем у нас самих, Ррриеналь. Я знаю, что именно ты смогла положить Карриенского Зверя. И поэтому я пришел к тебе, просить взять меня в команду.

— А ты в курсе, что эта тварь положила семерых лучших охотников, прежде чем я смогла к ней вообще подойти? И что еще четверо едва остались живы?

— Да.

— И все равно готов пойти непонятно куда и с кем, чтобы однажды сдохнуть в канаве после драки с очередной тварью?

— Зверь убил слишком многих. Но мне там нет места. У меня больше нет корней.

— Хорошо, — я пожала плечами. — Но учти на будущее, Линноэль: я не терплю лжи и недоговорок. Если я не смогу тебе доверять — ты умрешь.

— Я понимаю. Спасибо тебе.

— А сейчас тебе лучше пойти и поискать своих сородичей. Разведка Леса наверняка в курсе, что за подлянку подкинул король. Только будь аккуратен.

Лицо эльфа разгладилось, он спокойно кивнул и уже собирался выйти.

— И, да, Лин, постарайся больше никого не притащить. Мне и вас с Венькой за глаза хватит!

Он расхохотался и исчез в дверях.

Я положила Карриенского Зверя. Да, я это сделала. Когда его безумие выхлестнуло остатки разума, он начал охотиться на людей, эльфов, на всех подряд. Он убивал, рвал и в ярости своей топил боль и одиночество. И когда почуял мой запах, пришел сам. Поговорить. Попрощаться. Он знал, что за мной придут остальные, знал, что я не смогу стоять и смотреть как он будет рвать на куски моих товарищей. Ему как воздух был необходим этот последний бой. И он его получил. Мы метались по поляне, оскальзываясь в чужой крови — крылатый чешуйчатый красавец с черными глазами и маленькая встрепанная девчонка с коротким мечом. Когда же заговоренная сталь пробила его грудь — я видела, как исчезает безумие из его глаз, тают смешинки, и остается только покой.

Ветер ветви качает в полуночной мгле,

Трав море зеленое волнует дыханьем,

Дорога ложится ковром под ноги мне.

Все замерло в страхе пред увяданьем.

Дорога, скажи, что за поворотом —

Судьба с палачом, иль забвенье и мрак?

И едет Охотник с улыбкой широкой,

И Зверь на тропу первым делает шаг.

А ветер сокроет следы боя и боли,

Трава выпьет кровь, родив новую жизнь…

Лишь Зверь, непокорный ничьей в мире воле

Провоет прощанье в безликую высь…

Зверь улыбался, с каждым вздохом приближаясь к свободе, которой так хотел… Прости, что взяла твою жизнь. Прости, Витт…

День пролетал за днем, в Халладе становилось все больше наемников, народ с нетерпением жаждал услышать королевского посланника, но тот пока не спешил. Горожане же вовсю наслаждались невиданным доселе зрелищем — это был практически парад самых знаменитых охотников на нежить. Тут сиял начищенными до блеска доспехами Серый Палладин, рыцарь не пойми какого ордена, всегда работавший в одиночку и по крупным хищникам типа драконов. Как говорили немногие очевидцы — Палладин сам был похож на дракона хитростью и наглостью, только что молился вместо ругани. Некросерк, или просто Серк, маленький и шустрый гном, больше работал по всяческого вида некромантской гадости, проявляя в этом деле просто безудержную фантазию. Поговаривали, что нежить дает за его голову неплохую награду, но проверять не решались. Гайдн Огнебородый, огромный рыжий дядька в сопровождении неизменной свиты-команды из пяти огненных магов, славился вообще как убивший самое большое количество нежити и нечисти. Оно неясно, правда, кто счет вел, да и где он умудрился столько наловить. Еще множество групп и просто одиночек стекались в город в надежде, что повезет именно им. Известные и не очень, профессионалы и новички — все они с нетерпением адептов ждали основного священнодействия — отмашки на подвиги. На нашем с Венькой счету ничего особо выдающегося не значилось, да мы и не напрашивались. Как говорится: в жизни всегда есть место подвигу. Надо только быть подальше оттуда.