Александр Абердин - Исповедь охотника на вампиров

Я задумался. Действительно, что могло интересовать старого килюгу, пролежавшего, словно каменное изваяние, в стальном сейфе? Немного подумав, я спросил:

— Джесси, как вы воюете с вампирюгами? Наверное совсем не так, как это делали когда-то мы с тобой? Полагаю, что вы нашли какие-то новые способы борьбы с ними.

Девушка улыбнулась и быстро ответила мне:

— Нет, Женя, те времена уже в прошлом. Мы теперь не только воюем и разрушаем, но и созидаем. Хотя знаешь, при этом мы ещё и ведём разъяснительную работу среди вампиров, особенно тех, которых инициировали по той причине, что они достигли огромных высот в науке и технике. Таких мы стараемся всяческими путями выдернуть из вампирских шаражек и надёжно спрятать.

— Шаражек? — Удивился я, услышав старинное, давно забытое словечко из сталинских времён — Неужели монархи и князья вампиров снова взяли на вооружение такую форму научного рабства? Впрочем, я не скажу, что слишком удивлён.

Джессика усмехнулась и сказала ехидным тоном:

— О, Женечка, какой ты, однако, дикий. Милый мой, всех своих учёных вампирские патриархи всегда держали в рабстве, так что в этом нет ничего удивительного. Поверь, когда-то мы очень помогли древним тварям, ведь все наши акты террора только укрепляли их позиции. Особенно перед вампирской научной элитой. Самых несговорчивых из них устрашали угрозой лишения надёжной охраны и изгнания из крепостей.

Вздохнув, я развёл руками и со вздохом промолвил:

— Ну, милая, лес рубят, щепки летят. Хотя это и не оправдание, но ничего не попишешь, невинных жертв всё же не избежать. — И тут же, видя недовольство на лице Джессики, поправился — Если вы, конечно, не придумали что-то новенькое.

— Мы то придумали, Танкист, но сможешь ли ты со своим бронебойным характером и ненавистью к кровососам понять, что далеко не все из них это зло в последней инстанции? — Уже без тени насмешки спросила меня Джессика — Ты ведь, как я на тебя погляжу, рвёшься в бой и мечтаешь отомстить вампирам за свои сто шесть лет полного одиночества. Кстати, Женя, ты меня уж извини, но я, как ни старалась, так и не смогла проникнуть в твои мысли дальше того радостного восторга, который тебя охватил от встречи со мной и особенно от того, что мы, наконец, сделали то, что должны были сделать в тот день, когда я проснулась в твоём подземном убежище в Москве.

Немедленно приосанившись, я с видом победителя сказал:

— Как видишь, эти сто лет не прошли для меня даром, моя девочка. — И тут же признался — Вообще-то я не слишком долго напрягал мозги в своём стальном ящике, Джесси. Поразмышляв какое-то время о превратностях судьбы, я предпочёл просто впасть в глубокую спячку, чтобы не сойти с ума, но не смотря на неё я кое-чему всё же научился. Точнее ещё в то время, когда меня держали в убежище Оброуза, я сразу же подумал, что мне в первую очередь нужно экранировать от любых попыток сканирования мой мозг и мне, как я это сейчас понял, удалось.

Джессика тут же насупилась и проворчала:

— Танкист, я вовсе не сканировала твой мозг. Всё, что я пыталась сделать, так это уловить твои мысли. Хотя знаешь, если бы я занялась сканированием твоего мозга, то может быть у меня из этого что-нибудь и получилось.

Похоже, что Джессика за эти годы сделалась телепатом. От такого открытия я мысленно присвистнул, но не огорчённо, а обрадовано и тут же решительно потребовал:

— Джес, я не стану слишком уж защищать свои мысли от телепатического сканирования, а ты немедленно приступай к нему. Поверь, я буду всё это время думать о чём-либо красивом.

Думал я, естественно, о Джессике, а точнее вспоминал дни и ночи, проведённые с нею. Ну, а она, в свою очередь, напряглась так сильно, что на её лбу даже выступили бисеринки пота. Через несколько минут она шумно выдохнула и пробормотала:

— Нет, ничего не выходит. Я не могу разобрать ни одной мысли, кроме ощущения радости. Интересно, о чём ты думал?

— О тебе, моя девочка, — ответил я и попросил, — обязательно научи меня телепатии, а я научу тебя, как закрывать своё сознание. Когда-то мне это очень помогло. Те уроды из вампирского трибунала, которые сцапали меня, так и не поняли, во что я превратился всего за каких-то четыре месяца, а уж ты поверь, они приложили немало усилий, чтобы расколоть меня.

На глазах Джессики немедленно появились слёзы:

— Я знаю о том, через что тебе пришлось пройти, Женя. Нам удалось перехватить отчёт о последней серии так называемых опытов, которые над тобой проводили. Не знаю, почувствовал ли ты это, но полгода назад они почти трое суток продержали тебя в тигле с расплавленной сталью и ничего не добились. Как тебе удалось выдержать такое, Женя?