Array Kagami - Карабас и Ко.Т

— Зайценосец убогий!

— Оракул глухонемой!

Я перестал вслушиваться в оскорбления и повернулся к Творожку. Кот неотрывно смотрел на меня.

— Сыр, скажи честно, это то, о чем я думаю?

— Не знау-у-у-у! — испуганно провыл кис.

— Эй, вы о чем? — тут же навострила уши леди Кида, и все остальные с любопытством уставились на нас.

— Сыр?

— И знать не хочу-у-у-у! — продолжал утробно ныть кошак, задом пятясь от заинтересованных слушателей.

Напрасно он так. Не то направление выбрал. Одним плавным движением, словно и не вставая со стула, вампир метнулся к клетчатому безобразию и подвесил его за шкирку на своих цепких пальцах.

— Колись, хвостатый! — потребовал он, сверкнув на Сырка клыками.

— Прав Аль, изверг! Нельзя-у! Нельзя-у-у-у-у!

— Что нельзя-то? — фыркнула драконица. — Сначала объясни, а потом уже вместе решать будем. Ты здесь не царь и бог, не тебе одному за всех думать!

— Нельзя-у-у-у-у-у! — продолжал истерить Сириус, и я решил вмешаться.

— В покер мне играть нельзя, как я понимаю. В Звездный.

— Что?! — неожиданно вскинулся Эрмот. — Только не говорите мне, что он на самом деле существует!

— Интересная новость! — Винсент прищурился.

— Дйс-с-ствительно! — поддержала его Киниада, и эльф заинтересованно сверкнул глазами. Только Лера и Тим недоуменно переводили взгляд с одного на другого.

— И зачем им пришло в голову, что ты должен играть в эту опасную игру? — очень серьезно поинтересовался граф.

— Опасную? — хором переспросили все посвященные, включая меня.

— Ну… — Делимор замялся, — я так слышал…

— Чушь! — отмахнулась драконша. — Запретную — да, желанную — да, труднодостижимую — это уж точно. Но опасного в ней ничего нет. Мне папа рассказывал.

— Так зачем? — не сдался Эрмот, и мы переглянулись.

Действительно, что это за проблему старички обсуждали, что Шимми посчитал Звездный покер единственным выходом? Переглянувшись, мы снова навострили уши.

— Забудь! — вопил ректор. — Никто тебе в этом не поможет!

— Ты можешь, но не хочешь! — вторил ему Аль.

— Я и сам не умею!

— Врешь!

— Не вру! Только Велиал может наделить способностью ходить по мирам!

— Я не позволю мальчику иметь дело с этим подонком!

— Не смей так говорить о величайшем темном маге! Ты никогда не умел ценить чужое могущество, Аль! За то тебя коллеги и не любят!

— Да сдалась мне их любовь! По-твоему, я должен возлюбить Велиала, даже если мальчик проиграет?!

— А он проиграет, потому что ты ничему его научить не способен!

— Ходить по мирам? — задумчиво произнес Винсент за нашими спинами. — Так вот в чем твой приз, Ася. Через зеркало да в чужой шкурке за Темным властелином не побегаешь. Похоже, если нет другого выхода, тебе действительно придется играть.

Ответить я не успел. Жуткий грохот и нечеловеческий вой на два голоса возвестили о том, что два старых мага нашли-таки в моей тихой и безопасной комнате какое-то смертельное оружие.

Это было странное ощущение. С одной стороны все происходящее казалось фарсом, нелепым нагромождением абсурда — так думал граф Делимор, воин, мститель и заговорщик, а с другой — это было весело и совсем не страшно, по мнению Эрмота. Поскольку этого самого мнения последнего граф Делимор уже давно не спрашивал, то его настойчивое хихиканье в собственной голове изрядно раздражало и мешало мыслить здраво. Причем настолько, что пару раз граф ловил себя на том, что здраво мыслить ему как-то совершенно не хочется. Да и ни к чему это, как-то. Вообще все было не так. Неправильно было. Как тогда, в детстве, когда страшное чудовище в Алых доспехах, уничтожившее всю его семью, вдруг оказалось внимательным и любящим отцом, не гнушавшимся отвечать на бесконечные "почему" и целовать разбитые коленки.

Поставив перед собой цель отомстить бессмертному императору, лорд Делимор — преданный слуга короны, один из лучших бойцов отряда Невидимых-в-бликах, первый кандидат на владение Алыми доспехами — неутомимо искал слабые места в системе, которой служил, и более всего — в магии доспехов. Ни о чем другом граф не помышлял. Наивный, восторженный, влюбленный и любимый студент Академии Эрмот, сын герцога Харвилла, ушел в небытие, уступив место расчетливому, хладнокровному, а порой циничному и жестокому, лорду Делимору. Придирчиво и кропотливо отбирая союзников, он, тем не менее, никому не доверял до конца, верил с оглядкой, и уж тем более не стремился раскрывать душу перед своими соратниками из подполья. Эрмот пробуждался, лишь когда Делимор засыпал. Его искренние ужас и отчаянье, боль утраты и жажда справедливости приносили утром головную боль сродни похмельной, железный привкус во рту и новый виток одержимости местью. Эти сны о предательском убийстве отца и ни в чем не повинной Кристы, о кровавых жертвоприношениях и фанатичных жрецах, о карательных экспедициях, не щадивших ни детей, ни женщин, служили тем стержнем, на котором держалось его упорство в достижении цели. Но гораздо хуже были сны о счастье, когда отец появлялся перед ним улыбающимся, а Криста нежной и страстной. Тогда, проснувшись, он подолгу не мог вспомнить, кто он, где находится и зачем живет. Эти сны приносили боль в никогда не заживающей ране на сердце. И тогда, глядя на свое отражение в зеркале, он не мог понять, кому принадлежат сияющие янтарные глаза на строгом, изуродованном шрамом лице, обрамленном белоснежными волосами, а привычная маска бесстрастия начинала дрожать и плыть, стекая расплавленным воском, обнажая черты человека, которому Делимор запретил существовать.