Анатолий Абрамов - Алый листопад

— Представь себе, что сделает Вором, если узнает, что темные эльфы причалили в Рофданхемскую гавань.

— Он начнет войну…

— Именно. И Хранители огня уж точно не примут его сторону — иначе им придется вступить в битву не только с Вильямом, но и Элвенстедом и Дунгорадом.

— Я бы не стал спешить с выводами, Мартин.

— Почему?

— Вором же не боится сражаться сразу со всем континентом.

— Интересно, отчего же…

Они оба задумались и, вдруг, в их головах возникла одна и та же мысль…

— Мейхем, ты ведь не думаешь, что к Ворому присоединились…

— Вампиры? Думаю… Но пока рано, что-то утверждать. Нам нужно выяснить, что обращенные забыли в южной части Трольих гор. Иначе, мы не сможем знать наверняка.

— Согласен. Но, что станет с Пантакой, если все же начнется война?

Мейхем погладил густую, черную бороду.

— Вся торговля в Северных землях встанет. Независимо от исхода битвы, Пантаку охватит голод и нищета. Армии Рофданхема, Элвенстеда и Дунгорада оставят города, предоставив жителей вампирской чуме. Мы должны скорее выяснить намерения вампиров. И если они не примкнули к Ворому, то нам удастся убедить его, пусть не остановить войну, то хотя бы отсрочить: до истребления проклятия. Если же вампиры окажутся на его стороне — Пантаку ждет закат: города будут сожжены, а деревни вырезаны. Орки, заключив союз с вампирами, в конечном итоге окажутся их рабами. Но, если твари не имеют отношения к войне и нам удастся остановить чуму и уничтожить Ворома, у Северных земель появится шанс на выживание.

— Интересно, как поведут себя эльфы Коэл’Дрэссела.

— Мартин, я думаю, что мы скоро узнаем это. Всё дело в том в том, что две глобальные проблемы требует слишком большого количества ресурсов. Причем таких, которых у Черного оплота нет.

— Ты говоришь о времени, верно?

— И не только. Нам нужны союзники.

— Где мы их достанем, Мейхем? Эльфы Элвенстеда и дворфы Дунгорада готовятся примкнуть к Вильяму в грядущей войне. Маги Темнотверди прочно сидят на своих задницах, словно стервятники и ждут подходящего момента, чтобы заявить о своем праве на разорённые земли. Орки, и те уже отчасти на стороне Рофданхема. Все, что есть у Черного оплота — это мы сами.

Мартин и Мейхем смотрели в окно. Вдалеке, сквозь густые леса виднелась вышка Башни Искажения. По левую сторону от чащи располагались Трольи горы, а справа витал густой туман. Мартин смотрел на облака через окно второго этажа и наблюдал за парением птиц. Внезапно, Мейхем повернулся к Эльфу и сказал:

— У нас есть ещё кое-что.

Тот посмотрел на него с интересом.

— Что?

— Перерожденный.

Фаргон спустился в подвал замка, представляющий собой огромную оружейную, с прибитыми подсвечниками на столбах. Вокруг него располагались десятки столов, усыпанные освященным оружием. Манекены с эбонитовой, эльфийской, стальной и кожаной броней мерцали в тусклом огне свеч. В конце подвала горел камин, перед которым располагался стол. Фаргон подошел ближе и увидел на нем всю ту же знакомую карту Северных земель. Воск со свечи капал на то место, где располагалась Драконья челюсть.

Он сразу вспомнил, как Сарэн спас его жизнь от рук Ведьмы Талых льдов. Вдруг, его окликнул знакомый голос:

— Фаргон. — позвал его Дромис. — У меня есть для тебя небольшой подарок.

Перерожденный обернулся и увидел лицо Дромиса, сокрытое мантией, мерцающей в огне свечи. Они оба прошли к деревянному столу у стены, украшенной шкурой фростбира. На лице Фаргона появилась улыбка — перед ним лежал Буревестник.

— Вам удалось найти арбалет Нок’Тала, принадлежавший Сарэну? — спросил он.

— Да. Мы положили его в надежное, скрытое от посторонних глаз место. Если хочешь, я отдам его тебе прямо сейчас.

— Нет. Пусть он храниться у тебя. Когда все закончиться, я прикажу скульпторам Рофданхема создать памятники моим друзьям во внутреннем дворе замка, и вложу его в руки «Сарэну».

— Как пожелаешь, мой друг.

Фаргон взглянул на жреца с настороженностью:

— Ты научил меня чертить руны «перерождения». Научи освящать оружие.

— Что ты желаешь освятить?

— Буревестника.

Вечер поднялся над Черным Оплотом. Мейхем и Мартин вели показательный бой под светом пылающих факелов. Вокруг тренировочной арены собралось около шестидесяти человек. Дверь оружейного подвала открылась и Фаргон в сопровождении Дромиса вышел во внутренний двор.

Его тело облегал добротный, кожаный доспех. Лишь эбонитовые пластины закрывали голени, руки и грудь. Наплечники из черной шкуры переливались в уличном свете двумя белыми беркутами, а высокие сапоги с прочной шнуровкой надежно облегали ноги. Он уверенно шел к Мейхему и Мартину. С правого плеча Фаргона свисала короткая, черная накидка, а капюшон скрывал горящие зеленым пламенем глаза. Образ перерожденного завершал величественный Буревестник, переливающийся «освещенным» светом.