Святослав Логинов - Медынское золото

Лежащий ничком кочевник, белег, когда-то вылеченный знахарками от ядовитых ожогов, приподнялся и что есть силы рванул аркан, в петлю которого ступила закованная в бронзу нога. Так в родных степях он выхватывал из табуна жеребёнка, предназначенного на мясо. Ноги жеребёнка не имело смысла беречь, и тем более не стоило беречь ноги наманского императора.

Другой колдун ни за что не попал бы в примитивную ловушку, но бронзовые доспехи ограничивали и магический взор хозяина. Хаусипур с тяжким грохотом упал на мостовую. Он попытался подняться, но второй рывок верёвки, обвившейся вокруг ног, вновь опрокинул его, а сбоку подскочил заросший до самых глаз варвар и саданул топором по шлему. Ударил в затылок, с той стороны, где Хаусипур не мог колдовать. Бронзовые петли лопнули, шлем откатился в сторону.

Варвар не насладился своей победой, Хаусипур сжёг его единым взглядом, и кто бы ни прикрывал бородатого, защита его не помогла.

Теперь надо освободиться от аркана, суметь встать в неподъёмных доспехах, найти и надеть сбитый шлем…

Ещё одна бородатая харя нависла над Хаусипуром. Седые лохмы волос, оскаленная яма рта с чёрными пеньками зубов. И этого уже не удалось сжечь магическим взглядом; мгновение две колдовские воли противоборствовали, не желая сдаваться. Хаусипур был сильнее, и он поборол бы поганого старика, но остальные волхвы уже поняли, в чём дело, и чуждая волшба навалилась разом, парализуя волю и отнимая колдовскую силу. Хаусипур ударил бронзовым кулаком и попал в пустоту. В следующее мгновение липкое тяжёлое небытие затопило его, словно мошку, попавшую в янтарь.

– Влип, – сказал Бурун, поднимаясь с земли. – Вот так берут медведя, когда он в пчелиную колоду лезет.

– Как он тебя кулачищем-то, – заметил подошедший Ризорх. – Ведь убить мог безо всякого чародейства. Как ты только уклонился…

– Медведь, когда в колдовской мёд влипнет, тоже лапами машет. А лапы у него поздоровей Хаусипуровых, и с когтями. Так что я привыкши.

Милон поднял отлетевший шлем, заглянул внутрь, щёлкнул пальцем по изогнутой золотой пластине, охватывающей затылок, ковырнул тончайшие роговые чешуи.

– Это моё! – подскочил к нему белег, так и не выпустивший конец волосяного аркана. – Это я опрокинул чародея!

Милон глянул на кочевника, и тот побледнел, сообразив, что вздумал пререкаться с колдуном.

– Твоё, – миролюбиво произнёс Милон, протягивая шлем. – Заслужил, так носи.

– Отдыхаем? – напомнил о себе Напас. – А бой-то ещё не кончен. Императора нужно прибрать, нечего ему тут валяться. И чёрная башня покуда не взята. Чует моё сердце, не просто так Хаусипур туда спешил.

Второй день орда ликовала на развалинах Нома. Кочевники волокли в свои телеги всё, что могло быть стащено, и громили всё, что было не сдвинуть. От золотого дома остались одни ободранные стены. Уцелевшие жители прятались по подвалам и даже не пытались сопротивляться завоевателям. Спасало их только то, что варвары пресытились убийствами.

Белег в чёрном шлеме выплясывал на главной площади и неразборчиво кричал. Все знали: это тот человек, что сразил Хаусипура.

Второй день лесные колдуны жили на два лагеря. Часть волшебников сберегали обоз и палатку знахарок, остальные обосновались в чёрной башне. Взяли её почти без боя, но в самой башне их встретила удушливая жара и едкий запах горячей смолы. В последнюю минуту верные императору подколдовки залили кипящей смолой нижние этажи. Скрыть тайну бронзовых темниц они не могли, да и не пытались, но исправлять там что-либо было поздно, пленники погибли, навеки впаянные в смолу. Бронзовые темницы обратились в бронзовые могилы. Вскрывать их волхвы не стали – зачем попусту тревожить мёртвых? Они своё отмучились, пусть отдохнут. Сняли только круглые двери из массивного золота, что закрывали проход в потолках, а бронзу оставили, где была. И без неё добычи столько, что не перетаскать.

Через день чёрная башня была покинута, последние лесные ратники вышли из Нома, где по большому счёту было уже нечего взять. Война закончилась, войско начало собираться в обратный путь. Но прежде войскам, пешим и конным, была объявлена воля повелителя сущего, солнцеликого хана Катума, что в полдень у городских стен произойдёт казнь злого врага рода человеческого, гнусного чародея Хаусипура. Там же вожди племён будут подносить светозарному причитающуюся ему третью часть взятой добычи. О том, что лесным магам тоже была обещана доля, Катум позапамятовал.