Елизавета Иващук - Меня зовут Шесс

Мне не слишком нравится физический труд, за редким исключением, но жизнь я очень люблю. Ради нее стоит трудиться. Конечно, моя учеба не ограничивалась сугубо мирными областями. Отец показывал, как пользоваться магией и оружием. Но в этой области больших успехов я добился самостоятельно, тайком тренируясь. У меня уже было свое оружие, пока еще несовершенное, но все же уже опасное. Такое есть у каждого взрослого дракона — оно неотделимо от хозяина, может исчезать и появляться по его воле, или даже менять форму. Это не магия, а еще одно особое свойство моей расы. Свое оружие можно сделать только в полном одиночестве и совершенно самостоятельно. Оно совершенствуется вместе с хозяином.

Моим были два длинных, но тонких и легких клинка, с меня ростом. Это неудобный и непрактичный вариант — для всех, кроме меня. Я никогда не руководствовался мнением других относительно своей жизни, и этот случай не был исключением. Чужие советы могут быть полезными, но способность видеть будущее гораздо надежнее.

Впрочем, несмотря на плотный график, мое детство нельзя было назвать интересным. Но мне оно нравилось. Я знал, что есть место где меня действительно любят, где обо мне заботятся и доверяют. Была уверенность в завтрашнем дне и ощущение безопасности. В конце концов, были хорошие условия для жизни. Интересным этот период моей жизни не сделало даже появления младшей сестренки. Она была очень милой, немного застенчивой девочкой. Мы не сблизились. Она любила меня, потому что я был ее братом; с моей стороны было только слабая симпатия. Пересекались мы только во время еды и иногда вечерами. Разговоров между нами почти не было. Да и о чем было говорить? Точки соприкосновения полностью отсутствовали.

Однажды, когда сестре должно было исполнится пятнадцать лет, а мне минуло двадцать, наступил день, которого я давно ждал. Он начинался как обычно. Я вышел на небольшую площадку перед домом. Она находилась на высоте в нескольких тысяч метров над землей. Внизу виднелась темная река. Солнце еще не появилось, и она не сияла в его лучах. Кругом были горы. Не слишком высокие, серовато-коричневые. Не виднелось ничего живого. Небо было покрыто темными, чуть синеватыми тучами. Ветер уже начал слабеть. Было прохладно, и очень хотелось летать. Я шагнул в пропасть. Позволил себе несколько секунд свободного падения — и сменил форму. Небольшой дракон пепельно-серого цвета расправил крылья и взвился вверх. Каждый полет — особенный. Каждый — маленькое чудо.

Широкие крылья легко несли меня в на восток. Последние месяцы я почти каждый день летал одним и тем же маршрутом. Эти полеты были полны ожидания. Каждый раз мне хотелось, что бы произошло неизбежное. Каждый раз, возвращаясь, я мечтал о том, что бы оно не наступило никогда.

Небо умирало под крыльями и снова оживало за моей спиной. Ветер в вышине был сильным, но я летел против него, почти не затрачивая усилий. Хотелось убивать. По-настоящему ощутить, как когти впиваются в тело врага. Врага, соперника, а не случайной жертвы. Хотелось почувствовать вкус крови, и уйти от смертельного удара.

Мне нужна была битва. И сейчас — особенно. Сейчас, когда дует холодный и сильный ветер, и когда солнца не видно из-за туч. Сейчас. И какое значение имеет то, что эта битва будет означать смерть родителей?

Я сразу почувствовал, что это произошло. Смутные ощущения будущего воплотились в реальность, и, когда сверху на меня обрушился первый удар, я легко ушел от него.

Все было так знакомо — и так ново… И так прекрасно… Ветер усиливался. Надвигалась буря. Я не видел соперника — избегая удара, мне пришлось развернуться. Но шелест перьев, трепещущих на ветру, указывал на его расположение так же надежно, как и зрение.

Буря мешала ему. И делала сильнее меня. Если ветер не гасит огонь, он раздувает его. Моя стихия — огонь.

Над горами раздался и тысячи раз повторился эхом высокий крик, не птичий и не человеческий. Тварь вновь кинулась на меня, целя в тонкую и обманчиво — беззащитную шею.

Я ждал этого. Когда острые когти и клюв почти коснулись меня, чуть уклонился вбок и поднялся вверх. Тварь не могла сразу изменить направление полета. Я полоснул когтями по незащищенным сейчас глазам. Раздался еще один крик, безумный вопль боли, ярости и неверия.

— Этого не может быть не может быть не может быть нет нет нет- звучало в нем. Я еще не знал языка эльфов по-настоящему. Но сейчас его нельзя было не понять. Тварь вслепую когтила воздух. Она не могла услышать меня. Драконья кожа не шелестит под ветром, и крылья дракона бесшумны.