Елена Ахметова - Свеча мертвеца (СИ)

Зеленый.

Мне очень хотелось выругаться, но я ограничилась тем, что закинула в себя две таблетки и бросилась к переносному прожектору, чтобы выдать серию красных вспышек на болотную поверхность. А потом наконец подняла голову, выискивая взглядом заходящий на посадку корабль, и все-таки помянула его мать. Бинокль остался на столе, но я и без него могла сказать, что чертов звездолет несется по прямой, как метеорит, сжигая обшивку. А я не могу даже посмотреть, целы ли у него маневровые двигатели и можно ли еще хоть как-то скорректировать траекторию и скорость!

Вот поэтому-то диспетчеры никогда не должны работать в одиночку. И начальники смены, и мои коллеги не раз повторяли эту простую истину директору, но тот только разводил руками. Космопорт и так не окупался. Чудо, что его не закрыли до сих пор. Владелец все надеялся на научный городок, но разбившийся в ясную ночь хелльский звездолет наверняка перевесит любые светлые ожидания.

Прожектор в моих руках подозрительно запах жженым пластиком. Им не пользовались уже года два, и, хотя очередную поверку он благополучно прошел, до следующей рисковал не дожить.

Я огляделась. Как назло, несмотря на нагромождение мониторов, системных блоков, рабочих столов и вышек-симуляторов, подпереть прожектор было нечем, а вся команда наверняка уже собралась внизу, готовясь выехать на подмогу пострадавшему кораблю.

— Есть свободные руки? — больше от безнадежности поинтересовалась я у микрофона внутренней связи.

— Сейчас будут! — неожиданно обнадежил меня кто-то и ушел с линии.

Но все равно опоздал.

Это была самая обычная «ласточка» — маленький кораблик, рассчитанный на десять человек экипажа и груз не более шестисот килограмм. На Хелле их особенно любили: если демонтировать один из двух хвостовых двигателей, заменив его пустотелым муляжом, то в него влезет еще с центнер контрабанды. А нехватку тяги легко подкорректировать соответствующим заклинанием — что, судя по моему беспрерывному чиханию, и было сделано.

Изоляционное стекло вышки задрожало, как покосившееся домашнее окошко в грозу. «Ласточку» уже было видно без бинокля — равно как и то, что маленький кораблик совершенно неуправляем. Пилот наверняка тоже понял, что сейчас разобьется, но поделать ничего не мог.

Скорость была такая, что место приземления никакого значения уже не имело. В нормальных условиях никто не заходит на посадку по прямой. Аэродинамически совершенные «ласточки» — тем более.

Куда бы она сейчас ни нацелилась, все равно воткнется носом. Разве что в случае выделенной ячейки смерть будет гарантированно мгновенной для всех внутри корабля. Да и космопорт тряхнет неслабо.

Я вдруг осознала, что торчу на верхнем этаже самого неустойчивого сооружения на много километров окрест, но даже испугаться толком не успела.

Уже поняла, что «ласточка» падает прямиком в болото. Туда, где пару минут назад горел зеленый прямоугольник с мерцающей красной точкой в центре.

А я — торчу на верхнем этаже самого высокого сооружения на много километров окрест.

— Какого черта творится?! Ли… Кейли?!

Рон, младший авиамеханик в бригаде, начал возмущаться еще в коридоре, но я его и так услышала. Наушники перекосились, а дверь господин Брингейль впопыхах не закрыл до конца.

Правда, ничего утешительного я сообщить не могла.

— Чтоб я знала! — рявкнула я, не опуская прожектор.

Понимала, что траекторию корабля уже не выправить, но все равно сигналила. Вдруг у них на борту все-таки есть маг, которому сейчас навешают люлей, и он все-таки уведет «ласточку» хотя бы подальше от топи?..

— Ты чего ревешь? — замявшись, спросил Рон.

— Аллергия! — лаконично отозвалась я. — На пол!

— Что? — окончательно растерялся авиамеханик.

Личный пример оказался куда более наглядным, и самого приземления (приболотнения?) «ласточки» мы не увидели, распластавшись по полу вышки и закрывая руками голову.

Зато в полной мере оценили непередаваемую какофонию из свиста, грохота, отчаянного дребезжания стекол и сочного финального чавканья, прорвавшегося даже сюда. А потом вдруг воцарилась такая тишина, что стало слышно, как поскрипывает раскачавшаяся вышка.

— Хорошо, — испуганно выдохнула я. — Если бы у них все двигатели были на месте, небось еще и взорвались бы…

Рон наградил мой оптимизм парой эпитетов и осторожно поднялся на ноги.

Остекление, как ни странно, уцелело, и сквозь антибликовый слой пылающий раздвоенный хвост «ласточки», торчащий из топи, предстал во всей красе.