Ирина Сыромятникова: Житие мое

Приступ миновал так же быстро, как начался.

Источник спрятался где-то внутри меня, словно нашкодивший пес в будке. Для того чтобы приучить его служить и давать лапу, требовался долгий упорный труд, но начало было положено. Не смея поверить в свое спасение, я осторожно перевел дух. И тут же уткнулся взглядом в полицейского, рассматривающего меня подозрительно умными глазами.

Все-таки я волшебник, а для волшебника психические потрясения страшней физических травм. Усилие, требуемое для завершения ритуала, вычерпало мои резервы до дна. Все эти жуткие вещи: стены, лампочка, его лицо – сошлись в сознании, как в линзе, я охнул и упал без чувств. Последнее, что осталось в моей памяти, – чертыхающийся следователь, пытающийся удержать меня вертикально.

Не знаю, сколько времени я там провалялся, но, вероятно, долго, потому что к тому моменту, как я открыл глаза, в камере прибавилось народу. Помимо давешнего гоблина теперь присутствовали молодой офицер (по ощущениям, черный маг) и пожилой белый со стетоскопом на груди. На лицах всех троих читался чисто медицинский интерес.

– Как вы себя чувствуете, молодой человек? – ласково поинтересовался старичок. Я что-то невнятно промычал, это его вполне устроило. – Что ж, первое знакомство можно считать состоявшимся!

По какой-то непонятной причине отношение ко мне резко изменилось. Даже гоблиноподобный следователь больше не орал и хмыкал почти доброжелательно. Хотя и не ушел.

В чистом, просторном и солнечном кабинете со мной беседовала миловидная женщина-офицер. Да и то сказать – беседовала, скорее читала длинную прочувствованную лекцию о вреде неосторожного колдовства, периодически подсовывая мне под нос скверные фотографии с полицейскими номерками. То, что она говорила, я теоретически знал и раньше, а вот от лицезрения всяческих обрубков и ошметков с удовольствием бы воздержался, но начинать дискуссию совершенно не хотелось. Я энергично кивал и со всем соглашался.

Наверное, потрясение от столкновения с прозой жизни придало моим словам особенную убедительность, и в конце концов мне поверили. Предупредили, что будут за мной следить, записали координаты, пригрозили, что позвонят в деканат, и выставили за дверь, не заботясь о том, как я буду добираться до дома в таком состоянии.

– Ничего, крепче будешь! – хохотнул гоблин. – Закончишь вышку, приходи к нам! У генерала Майклома всегда найдется место для рискового парня.

И в этот момент меня настигло откровение: я понял, что никогда, никогда в жизни не буду работать на полицию.

Пробираясь к выходу из здания, я наткнулся в коридоре на своего несостоявшегося клиента. Мужик все еще давал показания, но, увидев меня, заволновался и замахал рукой.

– Я понимаю, – деловито начал он, – сегодня не получится, но, возможно, в четверг…

Похоже, он считал, что после всего произошедшего я буду на него работать. Воистину святая простота хуже колдовства.

– Не понимаю, о чем вы, – процедил я и заковылял прочь.

Пусть сам разбирается со своим сглазом! Ему сильно повезет, если муниципальная служба очистки сдерет с него за работу меньше двух сотен крон.

Проходя через сверкающий стеклом и медью парадный подъезд полицейского управления, я все еще не до конца верил в свою удачу. Воображение превращало переплеты окон в замаскированные решетки, каждое движение за ними трактовало как слежку, а за аркой внутреннего дворика рисовало вход в склеп. Удалившись от здания полиции на расстояние, которое можно было считать безопасным, я завернул в маленький сквер и уселся на ближайшую скамейку, стараясь привести в порядок растрепанные чувства. Вечер еще не наступил – с того момента, как я вошел в квартиру клиента, прошло максимум четыре часа.

Словно целая жизнь миновала.

Мысли медленно догоняли глупую голову.

Похоже, судебное разбирательство мне не грозит. Не то чтобы я не понимал, чем занимаюсь (основы законодательства черным магам начинают вбивать еще в школе, в противном случае нас всех проще было бы сразу посадить), но искренне считал, что, приняв меры предосторожности, могу позволить себе вольное толкование некоторых статей. Очень типично! Сколько раз надо услышать фразу: «Спички детям не игрушка», прежде чем поймешь, что это относится и к тебе?

«Этот мир не принадлежит магам, ни белым, ни черным, – вспомнил я слова дяди Гордона (он был мне не совсем дядя, но в тот момент это не имело значения). – Думаешь, мало было умников, пытавшихся доказать обратное?»