Ян Сигел - Заклинатель драконов

Дежурная сестра все еще не уходила, исподтишка наблюдая за Рэггинбоуном. Чудесное излечение недопустимо в современной клинике, и интуиция подсказывала ей, что все это ловко подстроено, что это какой–то трюк, без сомнения, исполненный Рэггинбоуном. Она старательно делала вид, что переставляет букеты, приговаривая при этом:

Тут у вас, пожалуй, слишком много цветов, мисс Кэйпел, было бы очень мило, если бы вы отдали часть тем пациентам, у которых в палатах цветов вовсе нет.

Я так и поступлю, — слегка надменно проговорила Ферн.

Вы не должны были снимать эту повязку, — настойчиво твердила сестра. — Вы могли бы так себе навредить!.. Ожоги надо лечить с особой осторожностью. — Таким образом делался вывод, что если существует повязка, то существует и повреждение.

Я знала, что моя рука в полном порядке, — сказала Ферн. — Я это чувствовала.

Но ведь доктор не может ошибаться!..

Каждый человек может допустить ошибку, — категорично ответила пациентка.

Рассерженная медсестра двинулась к двери. И в этот момент ее взгляд упал на мешок, засунутый за шкаф.

—Что это? — гневно спросила она. — Полагаю, что вы это принесли, — обратилась она к Рэггинбоуну. — Мешок такой грязный, а мы должны соблюдать здесь элементарные требования гигиены! — Она было наклонилась к мешку, считая себя вправе распоряжаться всем, что находится на ее территории… Затем она приподняла клапан на мешке и уставилась на его содержимое.

В одно мгновение злобный румянец, только что заливавший ее щеки, схлынул и сменился мертвенной бледностью. У нее отвалилась нижняя челюсть, и она смогла только выдохнуть, что прозвучало как почти беззвучный крик. Затем медленно–медленно она согнулась, как–то вся съежилась и опустилась на пол. Ферн свесила голову за край кровати и отпрянула, вытаращив от ужаса глаза.

Я не знаю, что это ты принесла, — растягивая слова, проговорил Рэггинбоун, — но, думаю, неплохо бы тебе изобразить там что–нибудь другое… прежде чем кто–то еще туда заглянет.

Что–нибудь другое? — тупо повторила Ферн.

Такого же размера и таких же очертаний, что–то… похожее. Не гроздь винограда, конечно, но нечто такое же. У тебя еще остались силы?

Но Ферн, прижав руки ко лбу, уже заговорила на языке Атлантиды. Удовлетворенный Рэггинбоун осторожно обошел сестру и вышел в коридор, чтобы позвать на помощь.

Два мускулистых санитара вынесли неподвижное тело медсестры, и в комнату вернулся доктор. Он был еще более взволнован. Заявление, которое сделала, придя в сознание, дежурная сестра, поколебало остатки его самоуверенности. Она ведь всегда была столь практичной, столь земной и, казалось, начисто лишенной воображения…

—Я посмотрела в мешок, — рассказала она, — и там оказалась… голова. Отрубленная голова. Она была живая. У нее двигались глаза. Она улыбалась мне. — Сестре сделали успокаивающий укол, в то время как доктор, чувствуя себя полным идиотом, пошел спросить Ферн, что же там в этом мешке.

— Кто–то принес мне арбуз, — ответила Ферн, — я очень люблю арбузы. Не понимаю, почему это так огорчило сестру. Может быть, она не переносит арбузы?

«Мешок выглядит так, будто в нем лежит несколько голов», — подумал доктор, но, когда он открыл его, там лежал всего лишь арбуз. Только лишь арбуз… Доктор снова извинился и отбыл, чтобы назначить лечение дежурной сестре и посоветовать ей пройти курс интенсивной психотерапии. Только спустя несколько дней после этого инцидента, когда доктор описывал его своим партнерам по гольфу, он задумался: а зачем, собственно, приносить арбуз больному, который находится в коме?

В середине дня приехал Маркус Грег, он застал Ферн полностью одетой, сидящей на краю кровати. Правда она была босой, поскольку забыла сказать об обуви Робину и ни он, ни Эбби не догадались исправить ее ошибку. Она уже пыталась вставать, сражаясь со слабостью в ногах, заставляя голову ясно мыслить, а конечности уверенно двигаться. Она знала, что потратила слишком много сил, что в ней оставалось совсем мало энергии, но ее не покидало чувство, которое возникло еще в Подземном Мире, — ей нужно было срочно вернуться домой. Ее пребывание в клинике было помехой, в Дэйл Хаузе она сможет свободнее мыслить, сможет наконец обо всем поговорить с Рэггинбоуном, будет строить планы. Она уже услышала беглый рассказ Рэггинбоуна об исчезновении Уилла и Гэйнор, но ей необходимо было узнать обо этом поподробнее. У нее возникло чувство нависшей угрозы, опасности, необходимости немедленных действий. К этому добавились еще слабость, беспомощность и больничная обстановка. Когда вошел возбужденный, радостный Маркус, Ферн лишь почувствовала свою вину, неловкость от раздражения. Радость, которую она, бывало, испытывала при встрече с ним, казалась теперь абсолютно нереальным ощущением. Она хотела заставить себя не думать о своем, тепло ответить на его радостное возбуждение. И вот Маркус попросил всех оставить их наедине.