Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курфюрст

Я смерил его угрюмым взглядом, а он проморгался и в свою очередь посмотрел на меня с откровенной ненавистью.

— Можешь не молиться, — сказал я ему с кротостью крокодила. — Я за тебя уже помолился.

Сэр Растер спросил в великом удивлении:

— Правда?

Я поморщился.

— Сэр Растер, мы же рыцари… конечно, я помолился! Про себя.

— А-а-а, — сказал он с облегчением, — все хорошо, мой лорд, а то я уж было испугался.

Барон Альбрехт посмотрел на простодушного рыцаря с ласковым укором, как на дитятю. Сулливан же игнорировал нас, с предельным равнодушием глядя мимо в темно-серое небо над остроконечными крышами домов.

— Герцог Сулливан, — произнес я холодно, — вы признаны виновным и будете казнены.

Он буркнул:

— Это я уже где-то слышал.

— Просто приятно напомнить, — сказал я с тем же холодком. — Есть ли просьбы, прошения?

Он поморщился.

— От меня? Не льстите себе.

— Значит, нет, — сказал я с удовлетворением. — Это еще лучше. Приятно, когда ни пятнышка на совести… Однако у меня есть к вам предложение.

Он искривил рот.

— Повеситься самому? Нет уж, душу свою не загублю.

— Зачем же? — возразил я. — Мне самому куда приятнее видеть, как вас казнят согласно строгой и ох какой справедливой и неспешной процедуре. На труп врага всегда смотришь с великим удовольствием, не правда ли? Даже с превеликим. Но предложение заключается в другом…

Он чуть откинул голову и рассматривал меня с выражением полнейшего превосходства, как будто это он король, а я пришел просить милостыню.

Не дождавшись реакции, я поинтересовался:

— Вам даже не интересно, какое?

Он презрительно оттопырил губу и, делая мне величайшее одолжение благодаря широте своей души и величайшей щедрости, проговорил лениво:

— Ну… какое?

— Мне нужно отлучиться, — сказал я. — Из королевства. Однако ожидается нападение пиратов на Тараскон… слыхали о таком?.. и его бухту. Там заложена, как вы наверняка знаете, королевская верфь. Пираты очень жаждут уничтожить там все, пока мы не построили гигантские корабли. Вам как патриоту королевства должно быть небезразлично, будет в Сен-Мари… то бишь в Орифламме, могучий флот или не будет.

Он слушал с вялым интересом, наконец ответил с прежним пренебрежением:

— И что?

— Я не могу вмешиваться в работу суда, — сказал я, — иначе что это будет за справедливый и независимый? Но в моей власти временно отсрочить саму казнь. Если дадите слово, что за это время не обратите меч против тех, кто вам его вручит, я верну вам прежнюю свободу с условием, что немедленно отправитесь в Тараскон, осмотрите там укрепления и сделаете все, чтобы защитить тамошний город и верфь. Верфь мне, вообще-то, важнее. А когда вернусь, вы сдадите оружие и приедете из Тараскона сюда, где вам и отрубят голову.

Он поморщился, холодно напомнил:

— Четвертуют.

— Четвертуют, — согласился я. — Кто мы, чтобы вмешиваться в работу независимого и беспристрастного суда?

Барон Альбрехт что-то тихо хрюкнул за моей спиной, сэр Растер переступил с ноги на ногу, но смолчал, а сэра Жерара вообще как будто нет.

Сулливан долго смотрел на меня, мне показалось, что прокручивает в памяти первую нашу встречу, когда мы сошлись в трудном поединке, который я позорно проиграл и был вынужден отвести армию, а его землям предоставить независимость, вернее, оставить прежнее подчинение королю Кейдану, что еще хуже.

Это было трудное решение, меня упрекали не столько за поражение, как за предоставление ему льгот и свобод, которые я так глупо пообещал, да еще и в бароны возвел, чтобы он мог выйти со мной на поединок!

Наконец он поинтересовался с ленцой:

— Почему я?

— Все мои полководцы сейчас в Гандерсгейме, — объяснил я. — Как и все войска.

Он пожал плечами.

— У вас есть герцог Фуланд, осудивший меня на четвертование. Он влиятельнее, богаче, у него связи, огромная родня…

— Возможно, — согласился я, — он и хорош, даже очень хорош. Но насколько — проверять некогда. Зато я видел, и все мои лорды видели, как умело вы укрепили свои земли. Сэр Растер, он был секундантом в нашем поединке, как вы помните, мне все уши прожужжал, что их практически невозможно захватить, разве что после долгой и кровопролитной войны, которая нам тогда была совсем ни к чему. Как и сейчас, вообще-то. Собственно, потому я и пытался тогда все решить поединком между нами… Ваши крестьяне живут богато, это значит, ведете хозяйство умело, ухитряетесь держать хорошую армию, не изнуряя подданных налогами и поборами.