Крис Уэнрайт - Ледяной страж

«Ладно, — решил про себя Конан, — отложим все до утра. Раньше они все равно разбираться с арестованными не будут. Хорошо хоть я перекусить в этой таверне успел…

Так что пока буду отдыхать, а там посмотрим, может быть, боги и на этот раз окажутся ко мне милостивы».

Он собрал солому в охапку потолще, завернулся в плащ и растянулся на подстилке. Через мгновение богатырский храп, казалось, сотрясал не только башню, но и всю городскую стену. Киммериец отдыхал.

Зеленоватое призрачное пламя тревожно билось на дне широкой, с зазубренными краями старой медной плошки. Гермия бросила в неё ещё щепотку темного порошка, и пламя рванулось вверх с новой силой, сполохи огня заплясали на потемневшем каменном своде, причудливые удлиненные тени заметались по стенам.

— О, Этан, помоги мне! — Колдунья бросилась на колени перед маленьким алтарем, на поверхности которого был зажжен магический огонь.

Позади изъеденной временем неровной каменной плиты была расположена фигура уродливого божка с огромной круглой головой, оттопыренными ушами и маленьким тщедушным тельцем. Части тела, указывающие на принадлежность статуэтки к мужскому полу, были преувеличенно огромными — такими мог гордиться великан, а не тот карлик, в виде которого был изваяно божество. Как и все в этом подземелье, статуя была очень древней. Время нанесло ей существенный ущерб: на руках не хватало нескольких пальцев, мочка уха была отколота, лицо и колени сидящего на корточках уродца также были покрыты многочисленными сколами.

Зеленое колеблющееся пламя освещало уродца снизу, и поэтому его лицо с толстыми, растянутыми в усмешке губами и широкими, как у кхитайца, скулами выглядело особенно зловещим. Тени набегали на узкие глаза и вспыхивали в нефритах, вставленных в глазницы так, что казалось, божество сумрачно и недобро оглядывает и это подземелье, и склоненную спину Гермии, и её руки, протянутые к нему в тщетной мольбе.

— Ты по-прежнему молчишь? Но почему? О, бог, о кладезь мудрости, о отец наш и повелитель, почему ты не откроешь мне эту тайну? — Колдунья вновь склонилась к алтарю так, что её тонкие губы коснулись плит каменного пола.

Ответом ей было молчание, только лёгкий, почти неуловимый для слуха шелест догорающего огня да мрачная и бессловесная усмешка каменного изваяния. Колдунья бросилась ничком на пол, вытянувшись как струна, сжала тонкие руки в кулаки и застучала ими по неровным плитам.

— Я выполнила все, что предписано! Почему же ты молчишь, почему?

Она перевернулась на спину, слезы текли по её смуглым впалым щекам, оставляя блестевшие в красноватом свете влажные дорожки. Но камень оставался таким же бессловесным и холодным, как и раньше, и причитания колдуньи, её слезы и мольбы не могли поколебать его вековое безмолвие. Гермия внезапно перестала стенать и поднялась на ноги, короткий просторный хитон едва прикрывал грудь и бёдра колдуньи, длинные чёрные волосы разметались по спине.

Она с тоской смотрела, как последние сполохи зеленоватого пламени, умирая, бросили прощальный свет на выщербленное тело божества. Огонь на алтаре погас, и теперь только слабый свет небольших бронзовых светильников, расположенных у противоположной стены подземелья, вырывал из мрака и колдунью, и продолжавшую загадочно усмехаться статую, и древние плиты святилища.

Женщина бросила последний взгляд на статую и, резко повернувшись, пошла прочь от алтаря, ступая босыми ногами так легко и плавно, что казалось, будто она не идет, а плывет над полом. Дойдя до противоположной стены, Гермия начертила в воздухе магический знак, и ноздреватый камень свода изменил свой цвет с сероватого сначала на жёлтый, потом покраснел, затем, словно все цвета радуги один за другим пробежали по неровности стены, и, наконец, остановились, приняв вид тёмно-фиолетовой двери. Колдунья отворила дверь и прошла наружу, светильники по углам подземелья сами собой погасли, издав на прощание шипящий змеиный звук. Святилище окутала тьма.

Гермия, поднимаясь по выщербленным ступеням старой лестницы, в ярости колотила кулаком правой руки по ладони левой — опять, в который уже раз, её преследовала неудача! Она прочла все старинные свитки, которые оставались у неё от матери, но ей никак не удавалось вызвать голос Этана, а это был единственный способ узнать, где спрятана волшебная чаша Гуйюка. Ее хитон развевался, словно крылья неведомой птицы, под взмахами мечущихся в ярости рук.