Крис Уэнрайт - Ледяной страж

Колдунья обмакнула в чашу мизинец и помазала этим веществом, издававшим запах одновременно жгучий и свежий, у себя над бровями и на переносице. Голова у женщины закружилась, по телу прошел лёгкий озноб. Она вынула из чаши ещё немного мази и начертила крестообразные знаки между грудей и под ними, обвела соски. Потом Гермия провела черту по животу — от пупка вниз, две длинные полосы по внутренней поверхности бёдра до самых коленей и напоследок — несколько вертикальных черточек на плечах. Озноб усилился, все тело колдуньи покрылось крупными мурашками, голова закружилась ещё сильнее, ей пришлось даже слегка расставить ноги, чтобы удержать равновесие и не пошатнуться.

Некоторое время она стояла, не двигаясь, прижав руки к груди и тяжело дыша. Потом Гермия взяла со скамьи следующий кувшинчик и капнула в чашу ещё несколько капель. Мазь побурела, стала уменьшаться в объеме, как бы усыхая на глазах, и через несколько мгновений на дне чаши лежала небольшая кучка зеленоватого порошка.

«На этот раз обязательно получится!» — с восторгом подумала колдунья.

Она вновь накинула на себя хитон и, взяв в руки чашу, подошла к стене напротив. Начертив в воздухе магический знак, она подождала, пока часть стены превратится в голубую дверь, и вошла сквозь неё в подземелье, где тотчас сами по себе вспыхнули два светильника. Дверь исчезла, и никто не смог бы сказать, глядя на ноздреватый камень стены, что только что здесь был проход.

Колдунья бросила на медную зазубренную плошку на алтаре зеленый порошок, и он вспыхнул, освещая своим светом оскалившегося в вечной усмешке идола.

— Скажи мне, Этан! Ты видишь, я выполнила все предписания! — Гермия склонилась перед статуей в низком поклоне.

На некоторое время в подвале воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящего порошка. Колдунья подняла глаза на изваяние — оно продолжало оставаться неподвижным.

— Не получается! — прошептала колдунья, в отчаянии прижимая руки к груди.

В этот момент она почувствовала, что плиты под её ступнями вроде бы пришли в движение, как будто она находилась не на каменном полу, а на зыбкой палубе плывущего по бурному морю судна. Гермия подняла глаза: стены задвигались, они вытягивались в стороны, изменяя свой серовато-жёлтый цвет на белый. Потолок уходил куда-то ввысь все дальше и дальше, пока его свод не засверкал мраморным блеском высоко над головой. Алтарь и статуя божества росли вместе со стенами, и скоро каменная доска, на которой стояла плошка с зеленым пламенем, была уже на высоте крыши высокого дома.

Статуя бога превратилась в изваяние величиной с вендийского слона. Губы божка дрогнули, растянулись в подобии зловещей улыбки. Он открыл рот, и колдунья почувствовала, что воздух вокруг неё сгущается, подобно горячему движению песчаной бури.

— Кто ты, мерзкая, пробудившая меня ото сна? — пророкотал сверху голос, похожий на далекие раскаты грома.

— Я Гермия, — ответила колдунья.

— Не знаю никакой Гермий, — наклоняясь вперед, громыхнула статуя. — Мою повелительницу зовут Баэлина.

— Баэлины нет в живых, я её дочь.

— Ха, ха, xa! — словно горный камнепад скатился вниз смех чудовища. — Разве у такой шлюхи может быть дочь? Сними хитон, я должен посмотреть на тебя!

Женщина расстегнула застежки хитона. Сейчас она была полностью во власти этого каменного колосса. Баэлина, её мать, не научила её, как снять заклятие, приходилось повиноваться божеству — до тех пор, пока горит на алтаре зеленоватое пламя. Одежда соскользнула наземь, и нефритовые глаза бога впились в совершенное тело женщины. Зрачки долго скользили по фигуре колдуньи, а губы в это время удовлетворенно причмокивали с таким звуком, будто целое стадо бегемотов шло по болотистой местности.

— Похожа на мать, — пророкотал идол. — Ну-ка, повернись и убери волосы со спины.

Гермия, дрожа одновременно от страха и озноба, вызванного колдовской мазью, повиновалась.

— Не врешь, родинка у тебя на том же месте, под левой лопаткой, — удовлетворенный осмотром, хмыкнул каменный бог. — Так чего же ты хочешь от меня, женщина?

— Я хочу узнать, где находится чаша Гуйюка, — бросилась на колени колдунья.

— Чаша Гуйюка? — переспросил её идол. — Разве твоя мать не нашла её?

— Она отправилась за ней и погибла. Я не знаю, где и при каких обстоятельствах.

— Тогда слушай меня внимательно, — громыхнуло вверху.

Бог закрыл глаза, некоторое время было тихо. Наконец, он начал вещать: