Юрий Ижевчанин - Первая колония

Примерно через месяц Горилла подстерег Урса и напал с кинжалом сзади. Спецназовская выучка еще не выветрилась, и на сей раз мужские места Гориллы были размозжены полностью и навсегда. Целительница завыла от ужаса, увидев такое, и стражники вновь появились вместе с судьей. Хозяин хотел опять откупиться, прекрасно понимая, что после такого урока на Урса уже никто не полезет, и его можно сделать помощником мастера и главным надсмотрщиком. Но Урс решительно возразил и потребовал расследования.

Все три гражданина из его десятка (бывшие шестерки) заявили, что Урс давно точил зуб на Стунга и свел с ним счеты, а остальные — что Стунг давно клялся убить Урса. Но свидетельства граждан были весомее, чем слуг или презренных рабов. Тогда Урс заявил начальнику стражников:

— Свидетельства расходятся, и я тебя вызываю на поединок, чтобы перед лицом Неба честно решить наш спор. Я заместитель сотника в отставке, ты начальник городской стражи. Наши чины примерно равны. Драться будем, как ты пожелаешь, до смерти либо до невозможности биться.

Стражника скорчило от бессильной злости и обиды. Он понял, что денег скачать не удастся, а вот жизнь или здоровье вполне можно потерять.

— Ну ладно, пойдем на мировую. Дело неясное, видно только, что оба вы друг друга ненавидели. Но больше не попадайся!

А через день И Трипитака неожиданно велел Урсу уйти с работы на два дня и вместе с ним поехать в загородное поместье. Там он еще раз проверил умение Урса владеть оружием (выставив против него учителя боевых искусств), и убедился, что дубинкой он орудует отлично. Затем, после нескольких чаш крепкого вина (сам хозяин пил вино разбавленное и чашами поменьше) предложил посостязаться в стрельбе, и тоже остался доволен. На ночь Урсу дали рабыню. А утром хозяин вдруг предложил ему:

— Теперь тебе в городе опасно показываться, а по положению твоему нужно. Эти стражники совсем обнаглели и распоясались. Не станешь ли начальником стражи?

Урса передернуло, и этот жест еще до ответа показал Трипитаке, что предложение будет отвергнуто.

— А зря. Ты бы почистил стражу, чтобы она не деньги качала с людей и не подонков прикрывала, а действительно защищала горожан.

— Нет, хозяин. Это дело не по мне.

— А почему это, объясни?

— Мою семью стражники разорили, а потом и совсем в смерды свели.

— Ну-ка, расскажи, как дело было.

И неожиданно для себя Ликарин рассказал историю разорения своей семьи, а потом ее низведения. Он даже признался, что сам ушел в разбойники. Трипитака внимательно выслушал и внезапно расхохотался.

— Говорят вам священники, что сказочки, когда крестьянин черта одурачивает, вредны! А вы не слушаете, дескать, мы хитрые! Ни черта вы не хитрые! Ведь твой отец очевидно на глазах у всех пытался сжульничать, причем примитивно-примитивно. Заплати он тогда, ему бы потом перерасчет вышел. Да поднялся бы он на честный рокош, амнистия потом была бы. Он сам в долги залез, свою хитрую выдумку на глаза всем выставил. Дескать, у меня денег нет, а мой дом по закону неприкосновенен. Да позабыл он, что ведь зато члены его семьи и все их имущество прикосновенны. А когда уже надо было признаться, что ни шиша не получилось, и полностью покаяться, и здесь схитрить попытался: часть денежек и ценностей припрятал. Вот ты честно в разбойники ушел, а потом военной службой прощение себе заработал и остался полноправным гражданином. Так что стражники здесь ни при чем.

— Здесь они, может, и ни при чем, но пока я разбойником был, мы столько рассказов наслушались об их безобразиях, а потом я и на своей шкуре это почуял.

— Еще раз говорю тебе, что поэтому и нужно, чтобы честный человек во главе встал. Тогда и хвост рыбий можно будет от гнили очистить.

— Ну нет. Меня при одном слове "стражник" тошнит. Не могу я.

— Ну тогда помни, что я сказал. Больше выручать тебя не буду.

Но скука, да и нежелание отступать перед опасностью, толкали Урса в город. В одной из таверн он познакомился с невысоким ловким рыжим и темноглазым человеком: Киром из Сахирры. Таких честных глаз и открытого лица Урс ни у кого не видел. Он сел с ним играть в кости (игра в кости была довольно сложная: типа наших нард, но позаковыристее, требовала и везения, и расчета). Сначала Урс выиграл две партии, затем проиграл три, затем выиграл еще две, потом опять проиграл три и наотрез отказался играть дальше:

— Мы уже десять партий сыграли, и я вижу, что ты сильнее играешь, но почему-то не совсем в полную силу.