Юрий Ижевчанин: Прелюдия: Империя

Но вернемся к принцу. Увидев на обочине родник, рядом с которым была каменная беседка и несколько лавок, принц решил сделать привал. В беседке их поджидала молоденькая крестьянка. Барон ввел дежурство, чтобы крестьянки по очереди встречали здесь гостей, все равно и девственниц практически не осталось (пожалуй, только дочь деревенского кузнеца Эсса; та вроде бы заглядывалась на Мастера, но Мастер полностью ее игнорировал), и супружеская верность теперь у жителей хромала. Зато дома стали намного более зажиточными. В таверне и трактире появились разбитные служанки и рабыни, да и сам Мастер купил себе трех красивых рабынь, а заодно нанял пару симпатичных прислужниц женского пола. Это было неудивительно, так как свободных женщин Мастер чурался из-за сломанного носа и шрама на пол-лица, заодно захватившего часть волос и изуродовавшего ухо. Впрочем, некоторые девушки считали, что такой шрам — все равно что шрам воина, полученный на поле сражения, и были бы рады, если бы этот угрюмый медведь обратил на них внимание.

Принц снисходительно кивнул девушке и предоставил желающим из своей свиты ухаживать за ней. Сам он выпил немного воды с вином и расспросил о местном бароне: ведь крестьяне зачастую знают такие вещи о своих господах, что великосветские сплетники и не заподозрят. А жесткое военное образование принца развило в нем автоматическую привычку, отправляясь куда-то, разведывать все, что можно, не теряя при этом времени. Барон был обычным типом захолустного помещика, неожиданно поймавшего Судьбу за волосы. Он, вообще говоря, был скуповат, но сейчас стремился демонстрировать знатным гостям свое радушие, а сам изо всей силы пытался их использовать, чтобы вылезть наверх.

Сначала крестьянка не поняла, кто с ней разговаривает. Одет принц был проще своих свитских. Обращался без всякой спеси. Насколько дорогое оружие висит у него на поясе, крестьянка не могла оценить. И лишь когда один из сопровождавших обратился к ее собеседнику: "Твое королевское высочество", крестьянка онемела и раскрыла рот. Раздосадованный принц отвлекся, а девушке объяснили, кто это. Когда к ней вернулся дар речи, крестьянка сказала, подхихикивая:

— По-моему, наш барон Тринь Таррисань еле добежит до места отдохновения, узнав, какой гость к нему нынче наведывается. Тем более что слухов о том, что твое высочество приближается, здесь совсем не было.

Принц довольно ухмыльнулся. Наставники говорили ему, что худшая из привычек знати — трубить повсюду о своих намерениях. Настоящий полководец и властитель должен неожиданно появляться там, где ему нужно и где его не ждут. Правитель при этом может еще узнать немало нового и интересного про жизнь народа, а если дать подготовиться, то управляющие и чиновники всегда спрячут концы в воду и организуют народное ликование.

Тут внимание принца обратила на себя еще одна девушка, проходившая мимо с корзиной трав. При властителе его свита, конечно же, обратила внимание на девушку, но держала себя в рамках, соблазняя ее лишь пристойными словами. Принц посмотрел на ее свежее лицо и свежие травы в корзинке и что-то ему захотелось задержаться в этих местах. Он попросил подвести девушку к нему.

Та глубоко поклонилась принцу, и принц отметил изящество движений, то, с каким достоинством, редким для дочери простолюдина, она держится, а также высмотрел в разрезе ее пеплоса красивые груди.

— Ты, судя по тому, как держишься, наверно, младшая сестра Великого Мастера?

— Я дочь мастера, деревенского кузнеца Исса Линномора, Эсса Линномор Каррина. И Великий Мастер всегда с уважением относится к моему отцу. Он знает отца как честного человека и хорошего знатока своего дела. Я даже слышала, как он звал к себе моего отца, чтобы посоветоваться с ним кое о чем. Так что наша семья уважаемая и не бедная.

Глядя на серьги и ожерелье девушки, принц отметил, что семья явно хорошего достатка, хотя, конечно, по меркам высшего света нищая. На двойную фамилию он почти не обратил внимания: дамы, выходящие замуж за людей ниже себя по положению, частенько сохраняли второе родовое имя, и их дочери носили это имя до замужества. А настоящих женских родов в Империи было по пальцам пересчитать. Клингор мельком подумал, что хорошо бы было, если бы все его подданные в провинции были бы столь здоровы физически и морально, зажиточны и воспитаны, как эта девушка, и, судя по всему, ее семья. Тогда управлять ими было бы намного легче, чем истеричной голытьбой и жадными типами, которые вообразили себя богатеями.