Джо Аберкромби: Дурацкие задания

Правда после, Утроба видел полно людей, умирающих и днём.

Он скользнул вдоль плетеной стены, и на нём выступил тот самый пот страха. Тот раздражающий, подстёгивающий пот, что появляется вместе со смертью за плечом. Всё вокруг стало обретать ясный и четкий смысл. Каждая палочка в плетне. Каждая лепешка в грязи. То, как обшитая кожей рукоять меча вонзалась в ладонь, когда он двигал пальцами. То, как с каждым вдохом слышался тончайший свист, когда воздух на три четверти заполнял лёгкие. То, как подошва его ступни прилипала к ботинку сквозь дыру в носке при каждом его осторожном шаге. Прилипала и отлипала обратно.

Раздобыть бы новые носки, вот что ему нужно на самом деле. Нет, ну, сначала ему нужно пережить этот день, а потом уж носки. Может даже те, что он видел в прошлый раз в Уффрисе, крашеные в красный цвет. Они все ржали над ними, он и Йон и Чудесная и покойный Ютлан. Смеялись над их полнейшей бессмысленностью. Но отсмеявшись, он подумал про себя, что вот она, настоящая роскошь, когда человек может позволить себе купить крашеные носки, и задумчиво оглядывался через плечо на ту прекрасную одежду. Может быть, после того, как он покончит с этой дурацкой работой, ему следует вернуться и приобрести пару красных носков. Может он приобрёл бы даже две пары. Носил бы их, так чтобы они высовавались наружу из ботинок, и народ видел, какой он большой человек. Может люди бы прозвали его Кернден Красные Носки. Он почувстовал, что улыбается вопреки самому себе. Красные носки это первый шаг по дороге к саморазрушению, если бы он хоть…

Дверь сарая слева дрогнула и распахнулась, и трое людей вышли оттуда, смеясь. Тот, кто был впереди, повернул лохматую голову, широкая улыбка застыла, распластавшись на его лице, показав наружу жёлтые зубы. Он посмотрел в упор на Утробу, на Йона, на Виррана, замерших напротив усадьбы с открытыми ртами, как трое детей, пойманных за воровством печенья. Все уставились друг на друга.

Утроба почувствовал, что время странно замедлилось и поползло, как оно обычно и делало перед кровопролитием. Времени хватило, чтобы понять всякие глупости. Чтобы прикинуть, куриная ли это кость торчит в одном из ушей их противников. Посчитать гвозди в одной из дубин их противников. Восемь с половиной. Хватило времени на то, чтобы подумать как это забавно — то что он не может подумать ни о чём более полезном. Словно он стоял снаружи себя. Представлял, что надо делать, при этом ощущая что всё это не с ним. Понимая, что вдобавок ко всему, подобное ощущение стало приходить к нему так часто, что он мог определить его наступление. Этот застывший миг недоумения, перед тем как распадается мир.

Ну, нахер. Я снова здесь.

Он ощутил поцелуй холодного дуновения на щеке, когда Вирран взмахнул своим великим мечом, описывая широкий круг жатвы. У мужика впереди не было времени даже пригнуться. Покрытый ножнами меч плашмя попал ему по голове сбоку, поднял в воздух, перевернул, и впечатал вверх ногами в стену лачуги. Рука Утробы сама собой вытащила клинок. Вирран рванулся вперёд и вытянув руку разбил навершием меча рот второму, посылая в полёт его зубы и осколки зубов.

Пока тот опрокидывался назад, раскинув руки как подрубленное дерево, третий попытался поднять дубину. Утроба рубанул его в бок. Сталь, глухо хлюпнув, пронзила мех и плоть. Капли крови брызнули наружу. Человек открыл рот и, заходясь в пронзительном тонком крике, пошатнулся вперёд и переломился, выпучивая глаза. Утроба расколол ему череп. Рукоятку тряхнуло в руке от удара — вопль прервался неожиданным взвизгиванием в конце. Тело растянулось, кровь из разбитой головы залила ботинки Утробы, будто он всё же приобрёл те красные носки. Пожалуй это несколько выходит за рамки «единственной отнятой жизни», равно как и за рамки «тихо как весенний ветерок».

— Блядь, — сказал Утроба.

Затем время понеслось слишком быстро, не иначе как в утешение. Мир затрясся и задергался, наполнился брызгами грязи, когда он побежал. Эхом отдавались крики и звенел металл, собственное дыхание и стук сердца ревели и пульсировали в ушах. Через плечо он видел, как Йон отбивает щитом булаву и с рёвом зарубает человека. В тот момент, когда Утроба повернулся назад, стрела, одним мертвым известно откуда выпущенная, ударила в изгаженную стену прямо перед ним, едва не заставив упасть назад от внезапности. При этом Вирран оказался у него под жопой, и врезался, и сшиб его, подарив полон рот жижи. Когда Утроба тяжело поднимался, кто-то набросился на него — кричащее лицо и растрепанные волосы слились воедино, размазываясь перед его взглядом. Утроба изогнувшись, закрылся щитом, и тотчас же Скорри, появившись из ниоткуда, воткнул нож в бок нападающей сволочи, заставив того завизжать и зашататься из стороны в сторону. Утроба тут же отсёк ему половину головы, лезвие мягко шикнуло, проходя сквозь кости и воткнулось в землю, чуть не вырвавшись из ободранной руки Утробы.