Всеволод Болдырев: Болдырев Всеволод

Но мне повезло — никто не кинулся меня арестовывать, и до противоположного конца плавильни дошел относительно невредимым, отделавшись парой царапин и десятком затяжек на комбинезоне.

Единственным минусом сей одиссеи оказался мощный железный брус, намертво приваренный к петлям на вторых воротах. Не дав вулкану злости вырваться наружу, я сконцентрировал свое внимание на пожарной лестнице, убегающей куда-то вверх, под дырявую крышу. Ступеньки под ботинками подозрительно поскрипывали, но так как в советское время строили на совесть, на узкий помост под самой крышей я вполз без происшествий. Отряхнувшись, осторожно подошел к ржавому железному листу, что, по всей видимости, в свое время исполнял роль двери. Сорвав болтающийся шпингалет, оттащил «дверь» в сторону и выбрался на пожарный балкончик.

Вид оттуда открывался тот еще: кирпичная стена сборочного цеха и узкая полоска дорожки внизу. С неба уже вовсю сыпалась мелкая ледяная крупа, которую колючий ветер весело гонял над городом. Студеные порывы трепали волосы, холодили вспотевшее лицо. Помянув недобрым словом криворуких строителей, я, кряхтя и охая, спустился по пожарной лестнице вниз.

В узком проходе между плавильней и цехом нормальный человек не смог бы даже пройти прямо, так что пришлось изрядно попотеть, прежде чем добраться до нужных ворот. Судя по всему, ворота в цех, как и в ангар, открывались внутрь. Видимо, зодчие столкнулись с дефицитом свободного пространства, что и сказалось на внешнем виде завода. Благо хоть ворота оказались гостеприимно распахнуты, и я беспрепятственно просочился в цех.

А вот сюда, по всей видимости, охочие до чужого добра людишки не пробрались, так как мощные промышленные станки остались в довольно приличном, не разобранном состоянии. Лишь толстый ковер из седой пыли свидетельствовал о том, что помещение давно заброшено. Оставалось только подивиться великодушию нашего государства: оставить на поживу бедным жителям Н целый завод! Ну, разве не барский подарок? Хотя…

Я уселся на железный стульчик и, поставив перед собой фонарь, достал из рюкзака лопающуюся от протеинов шоколадку и бутылочку минеральной воды.

Хрустя батончиком, я внимательно рассматривал план цеха. Сработан он был явно по памяти, так как в глаза бросались мелкие недочеты и несоответствия. все-таки отсутствие годных орбитальных снимков серьезно усложняет жизнь нам, честным трудягам. Мысленно отметив примерное место спуска, я закрутил крышку на горлышке бутылки и сунул ту обратно в рюкзак. Сборочный цех, почему-то, был не в пример меньше, чем та же самая плавильня, да и меньше остальных зданий внутри завода. Мне так представляется, что цех являлся самым обыкновенным прикрытием тому военному или научному объекту, что находился под землей. Правда, было не совсем понятно, как оборудование доставляли на нижние этажи, но эта тайна мне так и не покорилась.

Кружочек, обозначавший на карте спуск, привел меня к дальнему правому углу цеха, где располагался большой электрический щит. Липовый электрический щит.

Пришлось изрядно повозиться с хитроумными защелками на внешней стороне железной дверцы. Лишь спустя двадцать минут сырой воздух цеха огласил легкий щелчок. Отставив металлическую дверцу в сторону, я посветил в образовавшийся проем. Луч света разрезал плотный сумрак, заставив меня зябко передернуть плечами: открывшийся проход убегал вперед, а затем неприятно скрывался за поворотом.

— Так, — я достал из рюкзака налобный фонарь и закрепил его на дурацком шлеме, — сейчас поглядим, на что деньги честных налогоплательщиков идут… шли.

Я юркнул в темный лаз. К удивлению, потолок коридора был довольно высок, и идти здесь можно было прямо, не сгибаясь.

Серый пол, бетонные стены с обкрошившейся штукатуркой, потолок…

Находясь в этаком каменном мешке, даже полностью здоровый и психически устойчивый человек может испытать гадкие приступы клаустрофобии. Я почти сразу ощутил легкие прикосновения холодных пальцев страха, и, сосредоточившись на расшалившихся нервах, едва не ухнул в бездонную шахту.

Повезло, что в последний момент наступил на обрубок какой-то металлической трубы и, бросив быстрый взгляд на пол, замер в оцепенении. Буквально в метре от меня зияло черное жерло провала, грозившего в долю секунды проглотить зазевавшегося человека.

Сердце учащенными толчками погнало кровь по венам. В висках начало противно стучать, а лоб покрылся испариной. Еще два шага — и все…