Всеволод Болдырев - Болдырев Всеволод

— Сколько дней? — сдавленно спросил я.

— Три, — сказал прыщавый солдат.

Я стоял молча. В голове бешено вертелся калейдоскоп мыслей. Три дня? Но как? Не может человек проспать три дня и не услышать тревогу!

— Чего заткнулся? — майор грубо пихнул меня в плечо.

— Я… не знаю. Я проснулся… а вокруг все это. Поверьте, я не вру! Ей-богу, не знаю, что происходит!

— Слабо верится, — подал голос третий солдат. — Давайте заберем его с собой? Посадим под замок да посмотрим, что ночью будет? Если буянить станет — застрелим, и делу конец.

На том они и порешили.

Я шел по длинному коридору, а два холодных ствола смотрели мне в затылок. Обострившимся обонянием чуял запах оружейного масла. Чуял легкий запах пороха, что все еще витал в коридорах. Серые стены мелькали по сторонам, но я упорно смотрел себе под ноги, не дай Бог споткнуться! Эти люди на взводе, нервы зашкаливают. А любое резкое движение под дулом автомата чревато простреленной головой…

Мы дошли до недлинной железной лестницы. Мои конвоиры остановились. Слева от нас змеились толстые, оббитые изоляцией трубы, над головой шумно работала вытяжка. Воздух здесь был сырым и затхлым. Сильно пахло плесенью.

— Борисенко, Тарасевич! Вы — первые. Затем этот… — майор кивнул на меня. — Потом мы втроем.

Внизу было несколько прохладней. Где-то поблизости работали генераторы, шумно стучали поршни. Здесь мне бывать еще не доводилось. Обычно при учебных тревогах — а других до этой недели не было — люди отсиживали положенные сорок минут в верхнем коридоре. Но сейчас мы спускались на нижний уровень.

Меня быстро вели сквозь десятки подземных залов, в которых ютились испуганные люди. Повсюду горели свечи, старые масляные лампы. От вида этих мрачных холодных помещений накатывало ощущение какой-то средневековщины.

«Вот так, — думал я, глядя на какое-то семейство, что забилось в угол, — лиши человека электричества, света, связи — и сотни лет эволюции в унитаз…»

Меня заперли в маленькой пыльной комнатенке, где-то между уборными и душевыми. Скорее всего, раньше здесь хранились швабры, моющие средства и прочая ерунда, о чем свидетельствовал мощный запах хлорки. Зато теперь тут предстояло храниться мне… Военные отобрали паспорт, фонарь, нож и бесполезный мобильный телефон. Вместо этого выдали старый спальник, шерстяное одеяло угрюмого серого цвета и бутылку пресной воды.

— А пожрать, ничего нет? — спросил я, когда майор уже собирался выходить из комнатки. — В животе урчит…

— Человечины не держим, — буркнул он. — Я сейчас полковнику доложу о твоей поимке. Вот с ним и будешь про еду разговаривать. А пока отдыхай. Горожанин.

Он захлопнул дверь. Было слышно, как ключ трижды поворачивается в скважине…

Улегшись на спальник, я подоткнул одеяло под голову и уставился в темный потолок. Губы расползлись в кислой, полной сарказма улыбке.

— Ну, по крайней мере, я не один, и не на улице!

Но эта мысль почему-то не казалась такой уж радужной.

Не знаю, сколько времени провел взаперти. Один, сидя в темном помещении, как-то быстро теряешь связь с окружающим миром. Зато появляется огромный простор для размышлений О Бренности Всего Сущего. Но таким занудством вас загружать не буду.

По прошествии какого-то времени я услышал, как к двери приближается группа людей. Их голоса гулко разносились по коридору.

— Эй, ты! — послышалось из-за двери. — Подойди к порогу!

Я встал напротив небольшого окошка. Снаружи брякнул замочек, и заслонка отползла в сторону. Вновь по глазам больно резанул фонарный свет.

— Да что ж вы творите, изверги?! Ослепить меня решили, что ли?

— Еще не обернулся, — констатировал кто-то с той стороны.

— Да, пока держится, — подтвердил второй голос. Сухой, будто надтреснутый. — Александр, как я понимаю?

— Ага, правильно понимаете, — мой ответ был полон злого сарказма.

— Видите, полковник? О чём и говорю, — послышался знакомый голос майора. — Человек он.

— Привет, Стальский, — криво улыбнулся я. — Как дела?

За дверью послышался тихий шепот. Видимо, обсуждали мое будущее.

— Отойди к стене, — скомандовали с той стороны. — Когда откроется дверь, не вздумай шевелиться! По закону военного времени мы имели право расстрелять тебя еще на входе, и никто с нас не спросил бы!

— Понятно, — буркнул я, поворачиваясь спиной к двери. — Отхожу.

Щелкнул большой замок, бухнул затвор, и дверь тихо отворилась. Лязгнул, предупреждая, автоматный затвор. Мои ладони вспотели.