Людмила Астахова - Бог из машины

Фельдмаршал довольно похлопал по своей деревяшке. Наконец-то он услышал то, что хотел услышать.

– А ничего не было бы, – убежденно заявил Филин. – Генерал Дэмфрин Орисс прекрасно справится с ситуацией, а возможно, и гораздо удачнее меня самого распорядится предоставленными судьбой ли, ситуацией ли возможностями. Солдаты у нас храбрые, неплохо обученные; пушки новейшие, а баталия эта, в общем-то, заурядная… Словом, все равно победим. Со мной или без меня. Ха-ха… Вы же не думаете, Лэхри, что вся эта… м… заварушка… я имею в виду, разумеется, самые последние события, как то: отделение Файриста, союз с Ролэнси и эту войну, – случайны и неожиданны? А вы, Рамман?

– Конечно, нет, – согласился янамарец.

Они с главнокомандующим не единожды беседовали на эту тему. То ли долгие годы жизни, то ли философский склад ума заставляли Илдреда Кана искать истинную суть происходящего, побудительные причины событий и явлений.

А между тем глухой рокот становился все ближе, сила его нарастала, и фельдмаршалу пришлось повышать голос, чтобы его расслышали сквозь усиливающийся вой и грохот:

– Все шло к тому, судари мои…

Пушка оглушительно громыхнула где-то совсем-совсем близко, но одиноко и совершенно безответно, зато возобновилась беспорядочная стрельба.

– Власть эсмондов в Синтафе обречена была рухнуть, ибо построена была почти исключительно на магии и страхе перед оной, – рассуждал между тем Илдред. – Магия, точно высокая башня, дает хороший обзор и преобладание в тактическом плане, кто бы спорил.

Сквозь канонаду стали отчетливо слышны человеческие вопли. Затем нестройным залпом вновь пальнули из нескольких пушек.

– Вот только основание у нее слишком маленькое – хватит сильного порыва ветра, чтобы повалить. Поэтому…

Но закончить лекцию его высокопревосходительству не дали. Лисчанский холм содрогнулся до самого основания. По правде говоря, Рамман ничего, кроме резкой вспышки света, не увидел и ничего, кроме пронзительного визга, отдающегося болью в зубах, не услышал.

Рядом громко заругался Лэхри, но еще громче хохотал сам Илдред Кан. Еще бы! Ведь картечь разбила в щепки его деревянный протез.

– Это ж надо! Ну вы только полюбуйтесь, господа! Нет, сегодня определенно мой день.

Прискакавшему от генерала Орисса фельдъегерю пришлось докладывать главнокомандующему, стоя на четвереньках, чтобы тот лежа смог расслышать его голос.

– Поднимите меня! Ну же!

– Когти Локки! – буркнул Лэхри, подхватывая увечного фельдмаршала под мышки и с натугой пытаясь оторвать его от земли. – Да помогите же мне, Никэйн! Для филина вы какой-то чересчур откормленный, ваше высокопревосходительство, позволю себе заметить… Но какая прекрасная иллюстрация к вашему утверждению… уф-ф… Этот поразительный случай… о, наконец-то! Ставьте это кресло сюда, господа!.. несомненно, украсит мои заметки!

Самым же поразительным оказалось то, что креслу фельдмаршала, отброшенному и перевернутому, ровным счетом ничего не сделалось. Водворенный на прежнее место командующий любовно погладил обивку:

– Что я говорил, а? Счастливое!

Скоро к Лаци стала подходить помощь, а солдаты генерала Орисса вообще отличались смелостью, потому чаша весов медленно, но уверенно склонялась в пользу файристян.

– Сконцентрируйте огонь орудий против центра «Бронзового» корпуса! – передал курьером Илдред.

И Рамман уже ни на миг не усомнился в том, что через время, потребное гонцу доскакать до сражающегося генерала, он услышит рев пушек именно оттуда, откуда надо было его услышать.

«Все дело в умении наладить связь между главнокомандующим и командирами подразделений, – думалось янамарскому владетелю. – Сила Носатого не в мистической удачливости, а в умении заставить всех работать слаженно, цельно, как работает человеческий организм». Хотя при взгляде на разбитый деревянный протез мысли о божественном благоволении так и лезли в голову. И не только одному Рамману.

– Атакуйте, – энергично махнул рукой контуженный Филин и поморщился. – Пусть Лаци и Орисс отбросят имперское войско на исходные позиции. Передайте генералам, что к вечеру я хочу, чтобы синтафские позиции оказались охвачены с обоих флангов. Такая вот маленькая просьба.

Хищная у Кана улыбочка получилась, плотоядная. Точь-в-точь как у Аластара или эрна Рэймси. Что укрепляло Раммана в верности мысли о том, насколько они все одинаковы, эти вершители судеб, все как один – опасные, хитрые звери в человеческой плоти.