Юлия Латынина - Дело о лазоревом письме

К полудню следующего дня множество чиновников было осведомлено об убийстве жены Андарза, но мало кто поспешил лично выразить свое соболезнование. Большинство ограничилось подарками, а иные и подарков не прислали. Зато народ собрался под стенами дворца благожелательной толпой, – множество людей в столице не любило Нарая за ущерб, причиненный имуществу или пяткам, но эти люди были совершенно неорганизованы, и принуждены молчать под напором маленького, но агрессивного меньшинства. Кроме того, послезавтра был день Пяти Гусениц. В этот день Андарз, по обыкновению, выдавал каждому кварталу и цеху определенную сумму на угощение, и устраивал особую еду для всех, кто приходил к его дворцу. Теперь толпа тревожилась, – будет угощение или нет; прошел слух, что отпуском денег на угощение заведовал как раз убитый любовник женщины, и что люди советника Нарая опечатали все его бумаги; рассказывали также, что Андарз от горя превратился в белого журавля и улетел в Голубые Горы. Люди заволновались за судьбу Андарза и угощения. Им казалось, что неопытный журавль пропадет в диких горах. Больше всего их возмущало, что ни один из высших чиновников не решился нанести Андарзу визит соболезнования.

Поэтому, когда к полудню они увидели осуйского консула Айр-Незима и варварского короля Аннара, которые, в сопровождении слуг пробирались на конях между густой толпы, запрудившей площадь, они радостно закричали, а когда Аннар и Айр-Незим принялись кидать в толпу деньги, прямо-таки запрыгали от восторга.

Обоих гостей почтительно провели в библиотеку. Андарз сидел в глубоком кресле, укутанный до подбородка каким-то покрывалом с васильковой опушкой и золотыми кисточками по нижнему краю. Стены были затянуты мягкими гобеленами, и Андарз рассеянно смотрел на один из них, – на гобелене были вышиты маленькие домики столицы, и над ними, подпоясанный каналом, возвышались сверкающие стены государева дворца: серебряные гуси, охраняющие дворец, били на стене крыльями, и два маленьких бога в вышине разворачивали над дворцом свиток.

– Сколько народу, – сказал Айр-Незим, – сколько народу! Удивительная вещь – внимание народа. Оно преображает человека, как философский камень преображает металлы. Талант, если его знают тысячи, становится гением; предприниматель, если ему доверяют тысячи, становится миллионером, чиновник, если его обожают тысячи, может поменять местами небо и землю.

– Не беспокойтесь, – сказал Андарз, – эти люди волнуются не за меня, а за праздничное угощение.

– Огромная толпа, – покачал головой Айр-Незим. – Как бы в этой толпе после угощения не вспыхнул бунт!

– У меня нет денег на угощение, – коротко сказал Андарз, – государь передал мои чахарские земли Мнадесу, а рудники в Лахаре переданы наместнику Иниссы. Так что если бунт и будет, то не в мою пользу.

– Я могу ссудить вас деньгами на этакий праздник, – сказал Айр-Незим.

– Вы вряд ли допроситесь своих денег назад у моей отрезанной головы. И мне нечего продавать, кроме своего государства.

– Этот товар меня устроит, – сказал Айр-Незим.

Тут Андарз слегка приподнял брови и стал разглядывать своего собеседника.

– Дорогой консул, – ласково сказал Андарз, – вы забыли, где вы находитесь. Здесь вам не город Осуя, где ратуша стоит прямо посереди городской площади, для удобства народа, который имеет привычку выкидывать каждые четыре месяца магистратов из окошек. Поднять бунт в столице – нетрудно, добиться чего-нибудь с его помощью – невозможно. Когда ворота дворца закрыты, даже таракан не пролезет внутрь.

И в доказательство справедливости своих слов Андарз указал на гобелен с изображением дворца и богов, разворачивающих над дворцом свиток.

– И наружу! – вскричал Айр-Незим, – и наружу! Вы не можете себе представить, господин Андарз, – как жутко мне было на этой злосчастной аудиенции: пока я не выскочил из ворот, я только и думал: «Сейчас нагонят! Сейчас арестуют!» И я очень хорошо себе представил, какая это страшная западня – дворец! Ведь мы, торговцы, не отличаемся храбростью. Ох, я даже собирался от испуга утопиться в ближайшем фонтане.

И Рай Адан растопырил рукава и замахал ими так, что король Аннар, глядевший на него с недоумением, не мог удержаться от смеха.

– Но ведь необязательно ходить во дворец через ворота, – сказал король Аннар. – Я слыхал, что во дворец ведут подземные ходы, и что господин Андарз заведовал их строительством.

– Ходы давно занесло песком, – дернул губой Андарз, – уж в этом-то я, как начальник стройки, ручаюсь. Да и не помню я о них ни черта.