Виктор Косенков - Я – паладин!

– Лео, в следующий раз потащишь кирпичи сам. С меня семь потов сошло…

– Как тут мерзко пахнет. – Артур покачал головой. – Как на помойке.

– Да уж.

Из-за занавески донеслось приглушенное женское хихиканье. Филипп почему-то отошел за спину Леону. Пока тот недоумевал от такого поведения друга, портьера распахнулась и мимо них пробежала полуголая. Леон не смог подобрать слово, которым можно было бы охарактеризовать это существо. Женщина? Самка? Особь? Орчиха?

Артур шарахнулся в сторону. Филипп зажмурился и отвернулся. И только Леон ошалело стоял перед ней.

Орчиха была двух метров росту. Имела изумрудно-зеленый цвет кожи. Неимоверно, невероятно широкие бедра, огромные круглые глаза и пухлые чувственные губы, из которых высовывались желтые клыки. Довершали портрет груди. Посмотрев на них, Леон последовал примеру Филиппа и зажмурился.

– Милашка, – пробасила орчиха. Потом пол дрогнул, по помещению пронесся ветерок. Пахнуло потом.

Леон осторожно приоткрыл глаза. Никого.

Он облегченно выдохнул.

– Пронесло? – поинтересовался из-за спины Филипп.

– Я больше никогда не смогу… – прошептал Артур. – Никогда-никогда. Боги, какой ужас.

Леон потряс головой.

Портьера снова зашевелилась, и появился давешний орк-проводник.

– Господин Брюнегольд ждет вас! – пискнул он торжественно и потянул за тайный шнурок. Занавесь вздрогнула и разошлась, как кулиса в театре.

Они вошли в большую залу, где на огромном троне, который более всего напоминал кровать, лежал сам Брюнегольд.

Он был толст, но было заметно, что весь этот жир сидит на крепких мышцах. Кожа орочьего кагана имела легкий зеленый оттенок, губы были полные, кривые, но клыков не наблюдалось. Брюнегольд кутался в шикарный халат красного шелка.

Войдя, Леон поклонился.

Брюнегольд молча сверлил его взглядом.

– Вы очень торопились? Что-то случилось в столице? И где же Отис?

Леон выдержал небольшую паузу.

– Прошу меня простить. Я не могу ответить вам на эти вопросы. Я только гонец. Меня попросили забрать девушку.

– Забрать девушку… – повторил Брюнегольд. – Как интересно. И вам, безусловно, дали какие-то письма? Я же не могу доверить такую красавицу первому встречному.

Он улыбнулся, и Леон увидел, что клыки у полуорка все же есть. Правда, короткие.

– Конечно.

Леон повернулся к Филиппу, открыл седельную сумку. Вынул бумаги и протянул их с поклоном кагану. Тот принял их, вытряхнул из конверта. С удивлением посмотрел на Леона.

– Он вскрыт.

– Возникли трудности. – Леон спокойно посмотрел ему в глаза. – По пути возникли трудности.

– Да, понимаю. Но… Конверт вскрыт.

– Что же с того? Бумаги же в порядке? А бумага – она как золото. Имеет значение не форма, а содержание. Письма перед вами.

Он снял с плеча Филиппа сумку, подошел к трону-кровати Брюнегольда и бухнул суму на пол.

– Золото тоже.

Филипп и Артур переглянулись.

Каган большим пальцем ноги откинул клапан сумы, заглянул внутрь.

– Может быть, вы правы. – Он замялся. – Как вас звать?..

– Гонец. Который привез вам золото и соответствующие бумаги.

– Конечно, привез. Как и было оговорено. Это меня не удивляет. Но другое… – Брюнегольд постучал бумагами по ладони. – Что, если следом за вами ко мне приедет еще один гонец. Но уже не один. А, предположим, с сотней другой гвардейцев и инквизитором в придачу. Боюсь, что этого золота и каких-то бумаг мне не хватит.

– Тогда, – Леон достал из внутреннего кармана заранее заготовленную бумагу, – покажите им это.

Каган взял конверт. Обратил внимание на то, что он запечатан. Приподнял бровь. И, немного поколебавшись, длинным ногтем вспорол бумагу. Вынув письмо, он быстро пробежал его глазами и, уткнувшись взглядом в печати, рывком поднялся на ноги!

В зале стало очень тихо.

Наконец Брюнегольд взял себя в руки.

Он сложил новое письмо и положил его рядом со старым.

Потом дернул шнурок, что болтался у трона. Где-то глухо брякнул колокольчик. Тотчас из-за занавески показался все тот же орк.

– Проводи наших гостей. Они покидают наш гостеприимный город. За воротами их должна ждать девушка.

Орк кивнул.

Брюнегольд откинулся на кровать и принялся чесаться, будто в зале никого уже и не было.

Леон снова поклонился и вышел.

Ее звали Марта Ее мать была из эльфов. Лесовичка, как говорили в тех краях, где когда-то жил Леон. И теперь он это хорошо видел. В той девочке, что когда-то назвала его своим рыцарем, человеческого было больше. Но она выросла. И стала совсем не похожа на себя прежнюю.