Хорхе Борхес - «Если», 1994 № 02

Случайно мой взгляд встретился с Дио Райднау. Покраснев, она опустила глаза. Сквозь хрустальную призму двери вошел Дайан Ардис, и я нахмурился. Дайан, только Дайан знал, что матрица Шарры находилась у меня. Пока меня не было на Дарковере, Мариус, юнец, мальчишка, презираемый Комином за иноземную кровь, был бессилен. И я — в одиночку — тоже был бессилен, к тому же меня искалечили… Но вдвоем с Мариусом мы представляли огромную опасность для Дайана, для его амбиций и устремлений. Я быстро решился и мгновенно вошел в телепатический контакт с Дайаном. Он нахмурился и поднял голову, тут же выставив защитный барьер. Я не стал принимать вызов. Рано пока.

Вдруг с места поднялся Леррис Райднау и вызывающе оглядел зал. Хастур, не обращая внимания на меня, поднял свой жезл, разрешая ему говорить.

— Комин, я хочу высказать свое личное мнение…

Я заметил, что Дио сжала свои кулачки. Неужели

Леррис действительно намерен вытащить на обсуждение Совета нашу с ней любовную историю, происходившую на другой планете, и потребовать от меня удовлетворения именно теперь? Но Леррис смотрел не на меня, а на Дерика.

— Лорды, сегодня, когда Комин в разладе с другими властителями Дарковера, наш юный принц должен взять себе жену не из членов Совета и таким образом привлечь на нашу сторону новых могущественных союзников. А Линнел Эйлард тоже способна, выйдя замуж, дать права членства в Комине сильному и преданному нам мужчине со стороны.

Я глядел на него во все глаза. Линнел побледнела от неожиданности, а Каллина тотчас же вскочила:

— Линнел — это моя забота! И Совет не имеет права вмешиваться!

— Вмешиваться? — угрожающе переспросил Дайан. — Хранительница оспаривает волю Совета?

— Ничуть, — возразила Каллина. Я никогда не оспариваю волю Совета в том, что касается меня самой. Но в отношении Линнел — да! И буду оспаривать!

Молчать я не мог.

— Идиоты! — закричал я. — Сидим тут, как старики на базарной площади, и обсуждаем, кого на ком женить! Разве дыру в плотине можно заткнуть соломой?

Все смотрели на меня, но я вдруг замолк, снова почувствовав, словно чья-то рука сжимает мне горло. Что это?!

Лицо Каллины расплылось в каком-то радужном сиянии. Неужели после ранения у меня расстроилось зрение? Но Каллина подхватила мою мысль:

— Несомненно, Великие Лорды, мы спокойно можем заниматься всякой чепухой, пока Терра обретает все большее число союзников и превращает нашу Тендару в мерзкий и грязный Торговый Город. Мы сидим тут и спорим, а наша молодежь тем временем развлекается на других планетах! — Она осуждающе глянула на Дио Райднау. — А мы себе заседаем в Хрустальном Зале и устраиваем чужие браки! Меж тем матрица Шарры находится в руках Кадарина! Вы же сами были свидетелями того, сколь низко пала власть Комина всего пару дней назад — и что же вы предприняли? Вы позволили этим бандитам убить Мариуса Элтона и ранить Лью. Именно тех, кого вы должны были беречь больше собственной жизни! Кто из вас будет отвечать за смерть Мариуса? И кто из вас осмелится занять его место?

Прежде чем кто-либо успел ей ответить, я снова вскочил:

— Великие Лорды!..

Внезапно мне не хватило воздуха, и я впервые понял, что нахожусь в телепатическом контакте с Каллиной — несмотря на барьеры! — и что даже этот слабый, поверхностный контакт уже совершенно истощил меня. Вырваться! Немедленно выйти из контакта! Что это она надумала? У меня нет сейчас сил сопротивляться воздействию барьеров! Однако Каллина явно не понимала меня и не прерывала телепатическую связь. Неимоверным усилием я постарался освободиться. Я был уже так ослаблен, что едва стоял на ногах. Ухватившись за перила ограждения, чтобы не упасть, я рухнул в кресло, так и не сумев прервать контакт. Неужели это сама Каллина?..

В зале стало вдруг очень тихо. Лицо Дио было бледным и напряженным.

— Что у нас тут происходит с барьерами? — хрипло спросил Леррис.

Хастур поднялся и, наклонившись над огромным столом, начал было что-то говорить, но поднял глаза и застыл с раскрытым ртом.

Каллина замерла на месте.

Пол закачался у меня под ногами. А в вышине над нами возникло какое-то мерцание. Воздух словно дрожал и переливался.

— Это же… Знак Смерти! — выкрикнул кто-то. И все смолкли. Воцарилось гробовое молчание.

Я не мог оторвать глаз от сияния в воздухе, похожего на живой огонь, и чувствовал, что кровь сты нет у меня в жилах и уходят последние силы. Скрученное, искривленное пространство трепетало и вспыхивало. В душе моей, неподвластные разуму, бушевали примитивные инстинкты. С незапамятных времен этот знак означал одно: разрушение и гибель души и тела.