Tenten - Дженни (фанфик по Сумеркам)

Визжать и носиться с такими же девчонками по неширокой пыльной улице, прятаться под огромными придорожными лопухами, и неожиданно выскакивать из-под них, когда услышишь: «А где же это наша Женечка? Где наша малышка? Где она спряталась?», интересно только тогда, когда по этой же улице бегают, поднимая облака пыли, и визжа такие же девчонки, как и она. И когда есть кому спрашивать: «А где же это наша Женечка?..»

А так, как сейчас не интересно совсем. Солнце поднялось высоко в небо. Бабушки и мамы высовывались из калиток и загоняли девчонок, одну за одной по домам, чтобы накормить обедом и хотя бы попробовать уложить спать.

Есть хотелось и ей. Но мама на работе и прийти должна была только вечером. Бабушка жила далеко. Совсем далеко. Где-то в другом городе, куда нужно было ехать на автобусе, потом на другом автобусе, потом на поезде, в вагоне, где с обеих сторон высокие полки, с которых свисают неопрятные бока матрасов, простыни и одеяла, а иногда руки и ноги людей, спящих, сидящих, просто лежащих на них. По узкому проходу все время ходят туда-сюда люди, которым, наверное, не хватило полок, и от этого постоянного мельтешения кажется, что места в проходе еще меньше, чем есть на самом деле. Но если потерпеть вынужденную неподвижность, постоянную привязанность к их с мамой полке, два раза поесть и один раз поспать, то выпустят наружу, а там будет ждать у самой железной и ужасно неудобной лесенки с жуть какими высокими ступенями, бабушка. Женечка недавно ездила к ней в гости и еще хорошо помнила все это.

Так вот бабушка, наверняка, тоже загнала бы Женечку домой, чтобы накормить супом и картошкой. А если у нее было особенно хорошее настроение, то и горячими вкусными блинами с медом или сметаной.

А пока приходилось идти домой так. В конце длинного деревянного забора сначала зеленого, потом синего, потом, почему-то, железного и коричневого, потом снова деревянного и некрашеного, но зато высокого- высокого, была калитка. Тоже деревянная и некрашеная. Нужно было подпрыгнуть, хорошенько вцепиться в неподатливую железную ручку обеими ладошками, повиснуть на ней и тогда калитка открывалась, и можно было пройти во двор, в котором стоял дом, где жили Женечка, мама и ПАПКА.

Сейчас дома был только папка. Это конечно не очень хорошо. Потому что страшно. И не то чтобы страшно, а просто неизвестно какой он будет сейчас.

Папка мог быть веселым и добрым. И тогда он громко разговаривал, доставал из кармана конфеты и угощал ее, и даже читал Женечке книжки про лису и зайца, или про колобка, или про то, как много разных зверей пытались залезть в один маленький домик, который назывался «теремок».

Папка мог быть хмурым и очень серьезным. И тогда он отмахивался от Женечки и говорил: «Иди погуляй. Не мешай. Я занят». И продолжал листать страницы, на которых картинок не было совсем, зато было очень много черных мелких, как семечки буковок. Поправлял накинутую на плечи синюю рубашку с погонами, курил, наполняя небольшую комнату едким дымом, от которого щипало глаза и хотелось кашлять, и тихо бурчал про себя что-то.

Но хуже всего, когда папка бывал «навеселе». Почему такое его состояние называлось радостным словом «навеселе», Женечка не понимала. Ничего веселого на самом-то деле в этом не было. Было страшно. Потому, что от папки исходил резкий, кислый, выворачивающий душу, запах, который смешивался с запахом табака и образовывал совсем уже тошнотворный коктейль, и приходилось прилагать нешуточные усилия, чтобы проглотить набегающую в рот слюну и не дать спазму сдавить горло. Такая реакция могла разозлить папку. В его глазах, потерявших глубину и живой блеск, и без того уже плескалось безумие. Он громко кричал на маму и Женечку злые, незнакомые, но явно плохие слова, швырял посуду об пол, от чего она с грохотом рассыпалась мелкими осколками, летела во все стороны еда, которую мама подавала по его требованию. А однажды Женечка увидела, как он со всего размаха ударил маму своей большой рукой по лицу. Мама отлетела в угол комнаты и долго не шевелилась, а когда на громкий Женечкин рев, наконец, подняла голову, оказалось что у нее все лицо в крови.

Лучше бы, конечно, дождаться маму на улице, но кушать хотелось сильно и девочка, справившись с тяжелой калиткой, бочком протиснулась в образовавшуюся щель. Может повезет.