Лара Эдриан - Полночные узы

Итальянец. Теперь понятно, откуда такой приятный акцент. Поскольку Тесс не удалось незаметно ускользнуть, она вежливо кивнула и спросила:

— Вы давно в Штатах?

— Да. — Улыбка тронула его чувственные губы. — Я здесь уже очень давно. Меня зовут Данте, — добавил он и протянул руку.

— Тесс. — Она едва не вскрикнула, когда их ладони соприкоснулись: Тесс словно током ударило.

Мужчина был великолепен.

Его отличала не слащавая привлекательность моделей, а суровая мужская красота — тяжелый подбородок, резко очерченные скулы. И еще полные чувственные губы. Именное такую греховную мужскую красоту скульпторы стремились запечатлеть в мраморе и глине. У незнакомца был лишь один изъян — горбинка на носу.

«Боксер?» — подумала Тесс, начиная терять к нему интерес. Ей не нравились мужчины, привыкшие иметь дело с насилием, даже если они имели вид падших ангелов.

— Желаю приятно провести время. — Тесс мило улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.

— Подожди. Почему ты убегаешь? — Он дотронулся до плеча Тесс. Всего лишь мимолетное прикосновение, но оно заставило ее замереть на месте, — Ты меня боишься, Тесс?

— Нет, — Какой странный вопрос. — А что, должна?

Искорка мелькнула в его глазах и тут же погасла.

— Нет. Я этого не хочу. Я хочу, чтобы ты осталась, Тесс.

Он несколько раз повторил ее имя, и тревога почему-то отступила.

— Понимаешь… я… э… здесь не одна, — выпалила Тесс первое, что пришло в голову.

— С бойфрендом? — спросил он и пристально посмотрел сквозь толпу в сторону бара, куда удалился Бен. — Ты не хочешь, чтобы он вернулся и увидел, что мы разговариваем?

Это было смешно. Бен не имел никаких прав на нее, и даже если бы их отношения продолжались, она не позволила бы ему контролировать себя настолько, чтобы запрещать разговаривать с другим мужчиной. А с Данте они только разговаривали, хотя, к ее удивлению, это казалось очень интимным и каким-то запретным.

У Тесс появилось ощущение опасности. Несмотря на то что она давно научилась быть бдительной и осторожной с мужчинами, Тесс не могла сопротивляться магическому обаянию Данте. Ее влекло к нему. Не просто влекло — она чувствовала, что каким-то странным образом связана с ним.

Данте улыбнулся ей и медленно обошел витрину.

— «Спящий Эндимион», — прочитал он подпись под скульптурой мифологического пастушка. — Как ты думаешь, Тесс, что ему снится?

— А разве ты не знаешь этот миф? — Чуть тряхнув головой, сама того не осознавая, Тесс начала приближаться к Данте. Она не могла остановиться, пока не встала рядом с ним, и теперь они вместе смотрели на скульптуру, их плечи и руки невольно соприкасались. — Ему снится Селена.

— Греческая богиня Луны, — подхватил Данте, и от его глубокого голоса ее пробрала дрожь. — Они были любовниками, Тесс?

Любовниками.

От этого слова теплая волна пробежала по ее телу. Данте произнес его почти небрежно, и все же Тесс показалось, что в нем был скрытый смысл, предназначавшийся только ей. И снова в сонной артерии застучала кровь, отзываясь на усилившееся сердцебиение. Тесс откашлялась, ощущая себя как-то странно, по-новому.

— Эндимион был красивым пастушком, — наконец проговорила она, вспоминая то немногое, что благодаря колледжу знала из древнегреческой мифологии. — А Селена, как ты правильно заметил, богиня Луны.

— Человек и бессмертная, — произнес Данте. Тесс почувствовала на себе его пронзительный взгляд, — Не лучший вариант, правда? Придет час, и человек умрет.

Тесс подняла голову и посмотрела ему в глаза:

— Это один из немногих случаев, когда все сложилось удачно.

Она вновь уставилась на скульптуру, осознавая, что Данте продолжает пристально глядеть на нее, чувствуя жар, исходящий от его тела. Тесс снова заговорила, лишь бы заполнить многозначительную паузу.

— Только ночью Селена могла приходить к Эндимиону. Но она хотела остаться с ним навсегда и умоляла Зевса даровать ее возлюбленному вечную жизнь. Зевс согласился и погрузил пастушка в сон, пребывая в котором он ждет наступления ночи и прихода возлюбленной Селены.

— Счастливый конец, который бывает только в мифах и сказках, — с ноткой цинизма констатировал Данте.

— Ты не веришь в любовь?

— А ты веришь, Тесс?

Она вновь посмотрела ему в глаза — проницательные, изучающие, и он вдруг показался ей очень близким и родным человеком.

— Я хотела бы поверить, — ответила Тесс, не понимая, зачем говорит ему об этом. Откровенность смутила ее, и Тесс отошла к соседнему экспонату. Это был один из шедевров Родена. — Данте, чем тебя привлекает скульптура? Ты художник или просто любитель прекрасного?