Владимир Сухинин - Два в одном. Оплошности судьбы

Арингил был зеленым, как тина, и непрерывно блевал.

– Чтобы… чтобы… – силился он что-то сказать. – Я… Я… – Его душил сильнейший спазм, и внутренности выворачивало наружу. – Еще… раз… залез в пок… ойника! Да я лушше удуду в забв… брр-р… Э-э…

Над ним стояла плачущая Агнесса и гладила его по голове.

– Не надо, Арингильчик, не говори. Потерпи. Все хорошо, – пыталась она успокоить ангела.

Когда Артема потащили вниз, она увидела, что осталась одна. Арингила нигде не было, а потом она увидела его в утопленнике: он достал нож и передал его Артему. Парень не растерялся и совершил невозможное: ранил водяного, невосприимчивого к простому оружию. Что это был за нож, она не разобрала. Но теперь парень валялся и блевал на песке, а Арингил делал то же самое на его плече.

– Чтобы… Я… бр-р… Тьфу, какая гадость, – отплевывался Артем, которого скрутила тошнота. – Залез в эти реки!

Отправив весь обед у конта на речной песок, он вытер рот. Потом долго сидел, отдыхая, с ненавистью глядя на реку. К пляжу прибило утопленника, и он колыхался от набегающей речной волны. Артем долго смотрел на покойника, не решаясь к нему подойти. Потом пересилил себя, встал и вытащил разбухшее тело на пляж. Ноги его были связаны, и на них болтался обрывок веревки.

Артем без сил опустился рядом.

– Спасибо, брат, ты мне помог! – сказал он утопленнику.

– Не за что, – ответил Арингил. – Но это в последний раз. – Что в последний раз, он уточнять не стал.

– Я тебя по-человечески похороню, брат, – рассматривая надувшийся труп, сказал Артем. – Ты после смерти поступил как настоящий друг и брат, не бросил меня в беде. Такое, знаешь, не забывается.

Он поднялся с колен и увидел, как к берегу прибило и нож, который он потерял в реке при паническом бегстве. Подобрав его и с интересом рассматривая, Артем удивился. Сам клинок был очень искусно выточен из кости. Немного изогнутое лезвие с односторонней заточкой сантиметров на пятнадцать. На его взгляд, острие было как у бритвы, и потрогать его он не решился. Ручка была сделана в виде змеи, обхватившей своим телом рукоять. А навершие изображало голову той же змеи, только уже скелета с большими глазами, в которые был вставлены два бледно-голубых полупрозрачных камня. «Красивая вещь, – подумал он, вертя нож перед глазами, – и, наверное, очень опасная». Он это чувствовал седьмым или восьмым своим скрытым чувством. Преподаватель физподготовки института называл это интуицией.

– Доверяй ей, Артем, – внушал он. – Пусть она не подтвердится десять раз, но поверь – на одиннадцатый она тебя спасет. – Потом посмотрел на улыбающегося студента и вздохнул. – Хотя тебя, обалдуя, вряд ли.

Артем этому правилу не следовал, но всегда помнил.

Кроме этого ножа у него не было ничего, чем можно было бы копать. Он шмыгнул носом, подбирая выступившие сопли, и пошел искать подходящее место для захоронения.

Убитого он считал братом по оружию. А то, что его убили, не подвергалось сомнению. Его прирезали и, привязав камень к ногам, бросили на корм мальку-переростку. Вспомнив головастика величиной с акулу, Артем содрогнулся.

– Какая же лягушка из него должна вырасти? – пробормотал он. – Нет, от этих рек надо держаться подальше.

Он раздвигал кусты, а толстые ветви перерубал лезвием ножа. Клинок ударялся о кустарник и разрубал его, словно хорошо наточенная коса траву. Только края срезов моментально чернели, но на это Артем не обращал внимания. Мало ли какие свойства у местной флоры. Вон есть же мыльная трава. Она и мыло, она и мочалка. Два в одном.

– Как и мы с Артамом, – тихо, со смешком произнес вслух свои мысли землянин. – Ты как там, Артам, поживаешь? – спросил он, спускаясь в небольшой овражек.

– Уже нормально. Что случилось-то? – проявился напарник, осторожно спрашивая товарища. – Я думал, мое сердце выскочит из груди, так оно рвалось наружу.

– Ну, нас чуть не съели, – с нервным смешком поделился новостями Артем. И, не ожидая наводящих вопросов, продолжил информировать скрытника-напарника по судьбе: – Я решил искупаться в реке, а тут, представляешь, из воды вылезает огромная человеческая голова с бородой и волосами на башке из водорослей и смотрит на меня. Я тебе скажу, друг, никому не пожелаю увидеть подобное. Голова человеческая, а туловище – как у головастика лягушки, с лапами. Жуть!

Он нашел нужное место, встал на колени и стал ножом рыхлить землю. Почва поддавалась легко, и, достаточно разрыхлив, он руками выгребал ее.