Владимир Сухинин - Два в одном. Оплошности судьбы

Так они и тронулись. Двое суток шли по ночам, но вышли к своим. На привалах выяснилось, что был священник в свое время капитаном-артиллеристом, Афган прошел, а потом сан принял. Почему? О том не распространялся.

– То между мной и Богом, – ответил он, как отрезал, – остальных не касается.

Больше с этим вопросом к нему не лезли. В расположении полка, прощаясь, он обратился к Артему:

– Ты, сынок, коли трудно будет, приезжай ко мне в Саратовскую область, Лысогорский район, село Широкий Карамыш. Вижу я, нужда у тебя есть с Богом пообщаться.

Больше не глядя на удивленного Артема, развернулся и широкими шагами зашагал прочь.

После демобилизации по ранению Артем долго мыкался, не зная, куда податься. Продолжать учиться? Кто кормить будет? На работу не берут. Кому нужен калека? Бандиты к себе звали, побыл с ними месяц, но противно было видеть их наглые лысые морды. Как же, властелины мира! Махнул рукой и подался к батюшке…

Так, вспоминая прошлое, он вышел на крыльцо и столкнулся лицом к лицу с двумя парнями.

«Чехи»!» – замерло сердце.

– Ты будэшь Артем Рахвалов? – с акцентом спросил один из них.

– Нет, он в доме, – не задумываясь, ответил Артем. – Позвать?

– Не надо, убогий. Мы сами пазавем, – засмеялся чеченец и, толчком оттолкнув его в сторону, крадучись, словно волк, вошел в дом.

Дальше Артем действовал на инстинктах. Он резко выкинул ногу вперед и с силой ударил в спину оттолкнувшего его чеченца. Тут же, согнув пальцы, как когти, ударил второго по глазам. За ним была инициатива, и не ожидавшие от калеки такого проворства бандиты растерялись. Первый улетел внутрь дома, а рядом стоящего он ткнул клюкой в солнечное сплетение, отбросил палку и, увидев торчащую из-за пояса чеченца ручку пистолета, выхватил его. Любимый ими «стечкин». Передернул затвор и краем глаза увидел, как вылетел патрон. Значит, оружие было готово сразу к бою. Он навел оружие на чеченца и тихо приказал:

– Лежать, падаль, не двигаться!

– Мы тэбя, русский, как барана «зарэжим» за брата нашего, так же, как попа вашего.

В доме послышалось шевеление, и Артем, не целясь, выстрелил два раза в темный проем. Из-за двери показался второй, руки его были опущены, в одной из них он держал такого же «стечкина». Немного постоял и стал заваливаться. На его груди в районе сердца расплылось красное пятно.

– А-а-а! Шайтан! – заорал лежащий и, выхватив нож, полоснул им Артема по ноге. От вспыхнувшей боли он на мгновение замер, и чеченец, воспользовавшись заминкой, быстро воткнул нож ему в живот. Нажав трижды на спусковой крючок, Артем выронил пистолет и, схватившись за нож, торчащий внизу живота, завалился на убитого бандита.

– Ну вот и пообщаюсь с Богом, – прошептал он и закрыл глаза.

Солнце скрылось за гребнями Южных гор. Подул ветерок, приносящий прохладу на улицы города. Столица королевства Риванган Майроба, уставшая от дневной духоты, погружалась в сон. Королевский дворец, стоявший на высоком холме на юго-западе города, прятался в зелени парков и садов. Вход сюда был заказан простым жителям, независимо от их благосостояния или социального положения. Там находился, жил и правил потомок первых королей из рода Мазандаров король Безгон, прозванный льстивыми придворными Мудрейшим.

Самодержец был уже немолодым, на днях ему должно было исполниться шестьдесят пять лет, но, прожив долгую и бурную жизнь, Безгон Мудрейший не сподобился обзавестись сыновьями. У него родилась одна дочь, и та была замужем за Маликом ла Боре, ландстархом [1] Ландстарх – наместник провинции королевства. Здесь и далее примеч. авт. одной восточной провинции королевства.

Злые языки поговаривали, что так короля наказал Хранитель за то, что тот потакает магам и их богомерзкой магии. Но говорили тихо, шепотом, оглядываясь по сторонам, во избежание опасности попасть в руки охранки. Так жители королевства называли Пятое отделение жандармерии.

Придет такой неприметный серый господин с жандармами, укажет пальцем на болтуна – и все! Больше его никто уже не увидит. И такое вот неведение того, что происходит с арестованным, пугало обывателей гораздо больше, чем если бы их прилюдно вешали или сжигали на кострах.

С такими мыслями к Запретному городу, как прозвали дворцовый комплекс все подданные королевства, на лошади подъехал младший фельдъегерь Жакуй Парван, мать которого была кормилицей нынешнего короля, а почивший отец служил старшим фельдъегерем. Он спокойно проехал внешнюю стражу, показав свой жетон, свернул налево и направился в сторону комплекса зданий, где располагалась обслуга дворца. Прачечные, пивоварни, псарни, конюшни и разные службы – все, без чего не мог существовать ни один дворец правителя.