Владимир Сухинин - Два в одном. Оплошности судьбы

Мужчина спустился с крыльца и твердой решительной походкой человека, привыкшего повелевать, направился к повозке. Артем в это время перебирал варианты, что говорить и как себя вести, – наконец он понял, что лучше всего изображать амнезию. Возница и Савул низко поклонились. Артем тоже попытался изобразить поклон, сидя в повозке, и стал по-настоящему заваливаться. Голова закружилась, и он потерял ориентиры – где верх, а где низ. Суматошно замахал руками и вцепился в чью-то одежду. С трудом подняв голову, увидел, что держится за рукав камзола конта.

Надо отдать должное властителю этих земель, он не дернулся в сторону, не оттолкнул его, а позволил ему удержаться, даже придержал его рукой.

– Что со студентом? – спросил он резким властным голосом.

– Это, ваша милость, мертвяк его приложил, – не разгибаясь, ответил Савул.

– Маг – герой, ваша милость, врукопашную с ним сошелся и насадил того на крест. Откуда только сила взялась?

Человек в красной сутане поморщился и назидательно проговорил со строгостью в голосе:

– Всякое дарование исходит от господина нашего Хранителя. А почему он заклятия не применил? – рассматривая Артема и видя его затуманенный взгляд, спросил он того же Савула.

– Не успел он, ваша милость, мертвяк уже выкопался и ждал в засаде. Как только мы подошли, он бросился – и прямо на господина мага. Хрясть его по голове рукой. Рука вдребезги, а паренек, простите, господин маг схватил его и на крест спиной насадил. Потом упал и потерял сознание. Всю дорогу бредил.

– Не одержимый, случаем? – спросил толстяк в красной сутане. – О чем бредил? – Взгляд его стал похож на взгляд гиены, учуявшей добычу, даже какая-то радость промелькнула на его лице.

– Да о разном, святой отец. Но больше говорил, что хочет стать служкой в храме.

– Маг хочет стать служкой? – удивленно поднял брови конт. – Видно, сильно его неупокоенный приложил, коли ученик магической школы захотел идти в священнослужители. Что скажете, отец Ермолай? – повернулся он к человеку в красной сутане.

– На грешников тоже сходит благодать нашего господина, милорд. Его пути неисповедимы. Значит, он увидел что-то доброе в этом юноше и послал ему вразумление, отвращая того от богомерзкой магии.

– Так уж и богомерзкой? – усмехнулся конт. – Вы-то не пошли упокаивать мертвеца.

– Мы печемся о душах, милорд, а не о плотском. Спасаем грешников и заблудших. Наш труд более важен.

– Знаю, как вы печетесь, – проворчал конт, – травницу сожгли в деревне. Теперь крестьяне лекарю платят, а мне налоги уменьшились.

– Вы сами знаете, милорд, что мы стоим на страже духовной чистоты. У травницы не было магического образования. Откуда она могла черпать знания? Я вам уже говорил: от искусителя, врага нашего, который сеет соблазны и ловит в свои сети неосторожных. Лучше десять невинных сжечь, чем одного колдуна пропустить.

Конт поморщился, но спорить не стал.

– Отнесите мага в его покои и позовите моего лекаря к нему. – Он развернулся и зашагал прочь, но Артем успел услышать, как конт проговорил: – Надо же, с мертвяком сошелся врукопашную.

Комната, куда поместили Артема, была на первом этаже башни. Обстановка скудная, если не сказать нищенская. Кровать, застланная серой простыней, под ней соломенный тюфяк. Чтобы укрыться – какая-то облезлая шкура. Глиняный горшок под кроватью и лавка. Его осторожно положили на кровать, и она заскрипела под ним. Зашла девочка-замарашка в грязном платье и с босыми ногами. Подол платья подоткнут за пояс, открывая худые ножки, искривленные недостатком кальция, и унесла горшок. Все это Артем подмечал, не задумываясь, накапливая информацию. Кто как себя ведет, как говорит. Даже как ходит. Здесь была строгая вертикаль власти, и нарушить ее порядок значило совершить преступление.

Он хорошо знал культуру средневековья Земли и пытался сравнивать, находя схожие моменты. Но все равно информации было катастрофически мало. Мешало думать то, что постель кишела блохами. Прыгучие твари, видно, изголодались и набросились на Артема с жадностью людоедов.

Вошла та же девочка и поставила горшок под кровать, не поднимая головы, спросила:

– Может, что угодно вашей милости?

– Угодно, – ответил Артем, и девочка, шмыгнув носом, безропотно стала раздеваться. Сделала она это быстро, сбросив рваные обноски одним движением, и осталась полностью обнаженной.

Перед ошеломленным Артемом стоял скелет, обтянутый кожей, с грязными подтеками на теле. Присмотревшись, он понял, что это налитые лиловым, баклажанным цветом разбросанные по всему телу застарелые синяки и ссадины.