Владимир Сухинин - Два в одном. Оплошности судьбы

– Какой?

– От него не прет козлом, дорогуша. Ах, если бы ты знала! Как бывает приятен этот горький аромат мужчины! – Она закатила глаза и, втянув носом, покачала головой.

От этих слов у Арингила мгновенно выскочили глаза на лоб. Пахнуть козлом, как бесы! Этого счастья он не хотел. Те пованивали еще серой, и по этим запахам всегда можно было почувствовать присутствие искусителя.

– Вот еще чего не хватало! – Агнесса возмущенно высвободилась из объятий бабы и недовольно продолжила: – Я нисколько не хочу, чтобы Арингил вонял козлом, как наши мужики, он у меня другой. – Она с гордостью и вызовом посмотрела на бабушку.

Та только пожала плечами.

– Как знаешь! Я не навязываю тебе своих вкусов. Из-за чего ссора? – перевела она разговор на другую тему.

Агнесса, забыв уже о своих обидах, что говорило об ее легком и покладистом характере, стала рассказывать о своих предложениях. Выслушав ее, баба Крыстя снисходительно улыбнулась.

– Ты не права, девочка. Артам – слабак и трус, он может вас всех подставить в любой момент. Рассказывать ему об амулете Мазандаров – очень нехорошая идея. – Она посмотрела с уважением на ангела. – Что говорит еще раз в пользу твоего жениха.

Ангел услышав слово «жених», дернулся и зачесался.

Старая интриганка знала, как повести дело сватовства, и в создавшихся обстоятельствах парень не посмеет отказаться от этого звания. Она с улыбкой смотрела на дерганье Арингила, тот шевелил руками, не зная, куда их деть, и топтался в полной беспомощности.

Агнесса, услышав про жениха, успокоилась окончательно.

– А как быть? – спросила она бабушку.

– А это ты спроси у своего жениха! – ответила женщина, хищно глядя на мрачного ангела.

Агнесса, хорошо зная характер своей наставницы, взъярилась:

– Баба, убери свои… блудливые глаза от Арингила! – Сейчас она стала похожа на взъерошенную кошку. – Иначе я их выцарапаю.

– Все, все, голубк и , ухожу, – томно рассмеялась почетный член большинства борделей в королевстве. Правда, в прошлом.

Артем обратил взор на бесплодные попытки гремлуна утвердиться в вертикальной позиции, но тот был контужен и морально раздавлен, поэтому потерял ориентацию в пространстве. Шатался, падал и хватался руками за воздух. Наконец ему удалось занять более-менее устойчивую позу. Он сфокусировал взгляд на предмете перед глазами и увидел большой кусок пирога. Его руки сами потянулись к вожделенному кусочку, схватили, и минуту Артем слышал непрерывное чавканье и периодические отрыжки. Облизав пальцы, он посмотрел на человека.

– Ты хотел меня утопить? – запоздало спросил он болезненным тихим голоском. Видно было, что к Сваду вернулась способность мыслить.

Артем помолчал, размышляя над природой гремлунов. Он никогда не видел, чтобы тот мылся или, на худой конец, помыл руки, и при этом не страдал расстройствами желудка. Словно был сделан из стали. Вот и сейчас он облизал руки, вымазанные в пироге с прилипшем песком. «Может, ему все равно, что жрать», – подумал Артем.

– Не говори глупости, – словно прочитал его мысли Сунь Вач Джин, – мы едим нормальную пищу и гремлунов, как этот человек, не жрем, – ткнул он пальцем вслед уходящему зомби, спина которого была уже почти не видна из-за расстояния. – Вот зачем ты меня полоскал в воде, как тряпку? – не отставал он от Артема. – Тебе стало скучно, и ты решил позабавиться за счет того, кто считает тебя своим другом?

Артем с любопытством поглядел на Свада. Тот заговорил необычно. Назвал его другом, не стал пускаться в словесные оскорбления и становиться в позу обиженного с высоко задранными ноздрями.

– Нет, дружище, я просто тебя отмыл от крови. Ты был грязен и вонял.

– Да какая там грязь! – не унимался Свад. – Подумаешь, кровь. Она бы высохла и сама отпала. Не мог недельку подождать. Там почесал, здесь почесал, – показал малыш, где он будет чесать, – и все бы отпало.

Артем усмехнулся.

– Вы что, никогда не моетесь?

– А зачем? – удивился гремлун в ответ. – Мы всегда создаем проекцию чистоты, и нам этого хватает. А ты сразу в воду меня засунул, – осуждающе покачал он головой, желая всем своим видом показать глубину неразумности человека. Но тот лишь скептически хмыкнул:

– Проекция чистоты. У вас что, воды нет в вашем мире? Все такие замарашки, как ты?

– Не оскорбляй мой народ, – поднялся гремлун, пылая возмущением. Какой-то жалкий человек из заштатного мира посмел судить о великих творцах вселенной! Он надулся от важности и приготовился произнести речь о героях его расы и их подвигах. Он выставил ножку вперед, вытянул руку и был небрежно схвачен человеком за шиворот, затем также без всякого почтения засунут в сумку, причем вниз головой. Он долго и озверело ворочался, принимая удобное положение, и наконец вылез из сумки, показав одну голову без своей шестеренки. Его глаза были полны бешенства. Еще никто не смел так бесцеремонно обращаться с великим мастером проклятий.