Даниэль Зеа Рэй: Эльф

'Я хочу, чтобы ты на всю свою жизнь запомнила те шесть правил, что я расскажу тебе.

Первое. Никогда не полагайся на свое зрение. Ты должна чувствовать объекты и рассчитывать только на это чутье.

Второе. Ты отличаешься от остальных людей по известным тебе причинам. Ты должна научиться жить с этим, потому что другого выхода у тебя нет.

Третье. Не привязывайся к окружающим и никогда не давай им ложных надежд.

Четвертое. В жизни ни на кого не полагайся, потому что ты единственная, кто не сможет себя предать.

Пятое. Никогда не пересекай границу Великобритании. Там они быстрее найдут тебя.

И шестое. Всегда помни, что мамочка больше всего на свете любила тебя'.

Это было единственное, что у нее осталось от матери. Записка, написанная ее рукой, в которой мама в тысячный раз напоминала ей о простых правилах ее жизни. Ей было тогда пятнадцать. Это не так уж и мало, но и недостаточно много для того, чтобы остаться одной в этом чуждом ей мире. Новый дом, новая жизнь, иная дорога и уродливая внешность. Стоит ли бороться? Да, стоит. Она выживет, она не предоставит им возможности так просто разделаться с ней. Она отомстит. Пусть не сейчас, но потом — обязательно.

В то же самое время он сидел на стуле перед Эльзой, старой провидицей, которую все вокруг не столько почитали, сколько боялись. Полумрак и скудное освещение от пылающих на столе свечей лишь усиливали впечатление нереальности происходящего. Ему двадцать один год, а он был вынужден не только прийти к старухе и выслушать весь тот бред, который она поведает ему, но еще и рассказать об этом остальным. Такова традиция его семьи.

— Девушка поведет тебя за собой. Она станет всем для тебя, смыслом твоей жизни, твоей единственной, твоей женой. Она так прекрасна!

— Ты видишь ее, Эльза? Кто она? Я ее знаю?

— Ты почувствуешь ее вначале. Только это, но потом, когда взглянешь по-настоящему, не сможешь отвести глаз.

— Когда мы встретимся?

— Не скоро.

— Что еще ты скажешь?

— Ее слепота спасет тебя.

— Что? Слепота? Она слепая, Эльза?

Старуха открыла глаза и посмотрела куда-то вдаль.

— Абсолютно слепая, мой мальчик…

Восемь лет спустя. Наши дни.

Она проснулась в седьмом часу утра. Ей опять приснился кошмар, и снова она не могла вспомнить его содержание. Сон растворился в сознании, словно сахар в слишком крепкой заварке, оставив после себя приторный привкус, заглушающий нечто терпкое и неприятное. Она не спешила вставать с кровати. Сегодня ей не нужно идти на работу, точно так же, как и к своему врачу.

Толчком к развитию ее болезни стала смерть матери. Теперь она фригидна. И не потому, что не получала удовольствия в постели. Если честно, до постели ей было еще очень далеко. Она ничего не испытывала по отношению к противоположному полу, так же, как и к своему собственному. Ничего, кроме, пожалуй, какой-то жалости и зависти одновременно.

Она могла точно определить, симпатичен ей мужчина или нет, но когда речь заходила об ее эмоциях, ее отношении к нему и возможности возникновения близости, здесь подкрадывалась пустота. И еще неприязнь.

Фрэд, ее врач, давно пришел к выводу, что она окончательно замкнулась в себе. Что первопричиной к такому поведению стали особенности ее внешности, которые она с детства так тщательно скрывала.

'А кто бы не скрывал?' — парировала она.

Девушка перевернулась в постели и, скинув с себя одеяло, рывком поднялась. Голова ее закружилась и к горлу подступила тошнота.

'Не стоило вчера открывать новую бутылку', - подумала она и сползла с кровати.

Посмотрев на свое отражение в зеркале в ванной, она скривила лицо. Безусловно, вчерашняя вечеринка с сотрудниками в честь очередного отпуска удалась. Об этом свидетельствовали не только заплывшие веки и раскрасневшиеся глаза, но и пульсирующая головная боль, сокрушающая ее тело.

— И это — взрослый образованный человек, — проговорила она себе под нос и потянулась за зубной щеткой.

— Я же просил тебя не напиваться! — проорал своим громким командным басом Михаил.

— Какого шорта ты шдэсь дэлаэшь?

— Вынь щетку изо рта и говори внятно!

Она сплюнула пену от зубной пасты в раковину и повернулась к дяде Мише:

— Ты слышал, что я сказала.