Даниэль Зеа Рэй - Эльф

Дамьен повернулся куда-то и достал влажные салфетки. Он вытер ее испачканную ногу, а затем потянулся к ее лону, но она, словно очнувшись, резко отодвинулась от него.

— Тш-ш-ш, — прошептал он и снова коснулся ее.

И она позволила. С широко раскрытыми глазами, удивляясь самой себе за отсутствие всякого стеснения и стыда, она наблюдала за тем, как он вытирает ее тело и одевает его.

С одной стороны он был даже рад тому, что она не понимала, что с ним произошло. Но, с другой, это рассказало бы ей многое о его чувствах к ней.

Но она, почему-то, увидела в его действиях нечто иное. Он уничтожал следы своей близости с ней так старательно и быстро, будто боялся, что кто-то посторонний ненароком узнаем о произошедшем. Или, может, ему было все равно, ведь наверняка она не первая женщина, с которой он развлекался в машине… Туман рассеялся в голове Тайрин, и ясность произошедшего толкнула ее в пучину самоунижения. Возвращаться к реальности — это всегда трудно, особенно когда она обрушивается на тебя всей своей тяжестью. Но что поделать, когда под обломками собственных убеждений оказывается хрупкая честь?

Тайрин мгновенно замкнулась в себе, и это стало очевидным для него. Он вышел из машины и пересел на водительское сидение.

— Отвези меня в город и высади у метро.

— Ты не хочешь поговорить о том, что произошло?

— Нет. Отвези меня в город и на этом мы закончим.

— Ты этого хотела не меньше, чем я! — воскликнул раздраженный происходящим Дамьен.

— Меня можно понять. У меня не было секса, и в моем возрасте это уже не нормально. Ты просто подвернулся вовремя.

Сказать такое мужчине — большая глупость. А насколько глубокая рана остается после этих слов на сердце самоуверенного мужчины, который испытывает нечто большее, чем простое сексуальное влечение, и сам осознает это? В этом случае уязвимость вполне может скрыться за маской безразличия.

— Я рад, что ты так к этому относишься. Я еще никогда не спал с такими неопытными, но развлекаться с тобой было довольно приятно.

Шах и мат. Одно слово, и ты чувствуешь себя не утомленной занятием любовью на переднем сидении автомобиля, а грязной пользованной шлюшкой, которую только что там поимели.

Он тут же почувствовал свою вину. Это было слишком. Одной верткой фразой он перечеркнул все, к чему надеялся прийти. И тогда он понял, что по своей вине сегодня потеряет ее.

Он завел двигатель и поехал обратно. Всю дорогу он пытался выдавить из себя хоть какие-то слова, но язык его был словно ватным, а в горле стоял ком.

— Останови здесь, — попросила она, как только они попали на довольно оживленную улицу города.

Он тут же притормозил у тротуара. Время будто замедлило свой ход, и Дамьен наблюдал за тем, как она выходит из его машины. Все. Он больше никогда не увидит ее. Никогда…

Реакция была молниеносной. Тело само решило все за него. Его рука сжалась на ее запястье и с силой потянула ее обратно в машину. Тайрин не сопротивлялась. У нее уже не было для этого сил. Он молчал, глядя в упор на нее, сидящую рядом.

— Больше никогда не смей говорить, — вдруг закричал он, — что поимела меня! Слышишь? Никогда!

Она повернулась к нему с явным недоумением в глазах.

— Я сказал то, что сказал. И мне стыдно за это. Но ты, ты хотела меня так же сильно, как и я тебя, а признаться в этом не можешь даже самой себе. Мы уже взрослые и несем ответственность за свои поступки. Мы занимались сексом, Тайрин. Дважды. И во второй раз ты вполне осознанно пошла на это. Я знаю, что мы мало знакомы, но, черт побери, это безумие взаимно! Не признать это — значить быть трусом, а ты не из трусливых, это я уже понял.

— Мне все равно, — спокойно ответила она.

— Если все равно, тогда поцелуй меня, и мы поедем домой.

'Домой'. Это был его дом. Его убежище. Не ее.

— Лучше мне поехать в отель.

— Почему? Разве я ограничивал твою свободу? Ты можешь уйти в любой момент, когда пожелаешь. Или ты боишься находиться рядом со мной?

— Что?

Он притянул ее лицо к себе и впился в ее рот с такой силой, что она едва не задохнулась. Она поняла, что этим поступком он пытается зацепиться за нее, не дать ей уйти от этого влечения. И с каждым новым движением его губ по влажной поверхности ее рта, с каждым новым глубоким проникновением его языка туда, где он встречал ее язык, Тайрин теряла нить происходящего, утопая в новой волне вожделения и непреодолимого желания снова принадлежать этому мужчине. Рука Тайрин потянулась к его шее, а тело прилипло к мужскому торсу, отвечая движениями на движения, вздохом на выдох, стоном на рычание. И когда она почувствовала, что готова совершить нечто возмутительное, нечто противоречащее всем правилам поведения в общественном месте, Дамьен остановился, и шепотом повторил свой вопрос: