Фриц Лейбер: Мечи и черная магия

Фафхрд даже не заметил, как к нему откуда-то подошел темноусый человек в черном тюрбане.

– Вы молодец, друг мой. И молодец, что спасли танцовщицу.

Фафхрд бесстрастно проговорил:

– Вы – Велликс-Хват.

Черноусый кивнул.

– Привез сюда из Клелг-Нара бренди на продажу. Может, отведаете со мной моего самого лучшего?

– Мне очень жаль, – ответил Фафхрд, – но я уже договорился встретиться с матерью.

– Тогда в другой раз, – не стал возражать Велликс.

– Фафхрд!

Это был голос Хрингорла, но уже беззлобный. Фафхрд обернулся. Здоровяк постоял у шатра и, видя, что Фафхрд не шелохнулся, широкими шагами направился к нему. Тем временем Велликс исчез с той же непринужденностью, с какою вел разговор.

– Извини, Фафхрд, – ворчливо проговорил Хрингорл, – я не знал, что ты спас танцовщице жизнь. Ты оказал мне большую услугу. Держи! – Расстегнув один из своих тяжелых браслетов, он протянул его Фафхрду.

Фафхрд все так же держал руки по швам.

– Никакая это не услуга, – ответил он. – Просто я не дал матери совершить дурной поступок.

– Да ты же плавал со мной! – внезапно заревел Хрингорл, багровея, но все еще стараясь улыбаться. – И будешь брать от меня подарки точно так же, как раньше выполнял мои приказы!

Он схватил Фафхрда за руку, положил ему в ладонь массивное украшение, сомкнул расслабленные пальцы молодого человека и отступил назад.

Фафхрд внезапно встал на одно колено и быстро проговорил:

– Прости, но я не могу взять то, чего не заслужил. А теперь мне пора к матери.

Он поспешно встал, повернулся и пошел прочь. Золотой браслет лежал, сверкая на снежном насте.

Фафхрд слышал рев Хрингорла и сдавленное проклятие, но не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, подобрал ли тот столь надменно отвергнутый дар, однако с большим трудом удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи и не пойти зигзагом на случай, если Хрингорлу вздумается метнуть тяжеленный браслет ему в голову.

Вскоре юноша уже подходил к матери, сидевшей в окружении семерых снежных женщин. При его появлении они встали. Не доходя примерно ярда до них, Фафхрд понурил голову и, глядя в сторону, произнес:

– Я пришел, Мора.

– Долго же ты шел, – ответила та, – даже слишком долго. – Шесть голов торжественно закивали. Но краем глаза Фафхрд заметил, что седьмая снежная женщина начала неслышно отходить назад.

– Но я же пришел, – настаивал Фафхрд.

– Ты не выполнил моего приказания, – холодно проговорила Мора. Ее осунувшееся и когда-то красивое лицо выглядело бы опечаленным, побудь в нем столько гордыни и властности.

– Но теперь-то выполнил, – возразил Фафхрд. Он видел, что седьмая снежная женщина бесшумно бежит в развевающейся белой шубе между жилыми шатрами в сторону дремучего леса, который прижимал Мерзлый Стан к каньону Пляшущих Троллей.

– Очень хорошо, – сказала Мора. – А теперь ты без возражений отправишься со мной в шатер сна для ритуального очищения.

– А я ничем не осквернен, – заявил Фафхрд. – К тому же я очищаюсь иным способом, который тоже угоден богам.

Ведьмы Моры неодобрительно закудахтали. Фафхрд вел смелые речи, но голову так и не поднял, чтобы видеть не их лица с завораживающими глазами, а лишь нижние части длинных белых шуб, похожие на березовые пни.

– Посмотри мне в глаза, – велела Мора.

– Я выполняю все общепринятые обязанности взрослого сына, – ответил Фафхрд, – от добывания пищи до вооруженной охраны. Но, насколько мне известно, смотреть в глаза матери в число этих обязанностей не входит.

– Твой отец всегда меня слушался, – зловеще проговорила Мора.

– Стоило ему завидеть высокую гору, как он взбирался на нее, слушаясь при этом лишь самого себя, – возразил Фафхрд.

– Вот именно, оттого-то и погиб! – воскликнула Мора, благодаря властности сдерживая печаль и злость, но не пряча их.

– А откуда именно на Белом Зубе взялся тот лютый мороз, из-за которого лопнула его веревка? – твердо спросил Фафхрд.

У ведьм, как по команде, от возмущения занялся дух, а Мора звучно отчеканила:

– Налагаю на тебя материнское проклятие, Фафхрд, за неповиновение и дурные мысли!

С необычайной готовностью Фафхрд ответил:

– Покорнейше принимаю твое проклятие, матушка.

– Проклятие относится не к тебе, а к твоим злобным измышлениям, – пояснила Мора.

– Все равно я сохраню его в сердце навеки, – отозвался Фафхрд. – А теперь, подчиняясь своему разуму, я ухожу до тех пор, пока демон гнева не оставит тебя.