Фриц Лейбер - Мечи против смерти

Статуя дунула в трубу, и вместо ожидаемого сигнала тревоги из нее прямо в лицо Фафхрду беззвучно вылетело большое облако какого-то белого порошка, который мгновенно заволок все вокруг, словно густейший туман с реки Хлал.

Задыхаясь и откашливаясь, Фафхрд отступил. Демонический туман тут же рассеялся: белый порошок неестественно быстро опал на пол. Фафхрд снова все видел и мог возобновить атаку, но теперь, похоже, статуя тоже его увидела, поскольку взглянула прямо на него, опять издала металлический возглас и принялась вращать мечом над головой, взвинчивая себя для атаки.

Фафхрд увидел, что его руки покрыты толстым слоем белого порошка, который, очевидно, был на нем повсюду за исключением глаз, несомненно защищенных паутинкой Шильбы.

Железная статуя яростно бросилась вперед. Фафхрд парировал выпад и сам нанес удар, который в свою очередь был отбит. Схватка наконец превратилась в обычный шумный и грозный поединок на мечах, с тем лишь отличием, что после каждого удара на Сером Прутике оставалась зазубрина, тогда как несколько более длинному клинку статуи ничего не делалось. Кроме того, когда Фафхрду с помощью выпада удавалось пробить защиту противника – боковыми ударами его было практически не достать, – тот с невероятной быстротой и прозорливостью уклонялся в сторону.

Фафхрду казалось – по крайней мере в те минуты, – что это самый жестокий, безнадежный и, главное, изнурительный поединок из всех, в которых он участвовал, поэтому он почувствовал обиду и раздражение, когда Мышелов снова уселся, пошатываясь, в своем гробу, облокотился о стенку, обитую черным атласом, положил подбородок на кулак и принялся посылать сражающимся улыбки от уха до уха, время от времени разражаясь диким хохотом и выкрикивая всякую возмутительную чушь, вроде: «А ты его секретным выпадом с двумя с половиной оборотами, Фафхрд!», или: «Прыгай в печь! Это будет шедевр тактики!», или, уже обращаясь к статуе: «Не забудь подмести у него под ногами, мошенник!»

Отступая назад во время одной из внезапных атак Фафхрда, статуя опрокинула столик с остатками трапезы Мышелова – очевидно, затылком она не видела, – и черные объедки, белые черепки и осколки хрусталя рассыпались по полу.

Мышелов перегнулся через стенку гроба и, игриво погрозив пальцем, воскликнул:

– Это придется подмести!

И тут же оглушительно расхохотался.

Отступая в очередной раз, статуя натолкнулась спиной на гроб. Мышелов лишь дружески похлопал демоническую фигуру по плечу и заметил:

– Ну-ка наддай, паяц! Вымети его метлой!

Но пожалуй самым неприятным был момент, когда во время краткой передышки, пока противники, тяжело дыша, мутными глазами смотрели друг на друга, Мышелов кокетливо помахал рукой ближайшему пауку, повторил свое бессмысленное «Улю-лю!», после чего проговорил:

– Увидимся после цирка, дорогая.

Отчаянно и устало парируя пятнадцатый, а может, и пятидесятый удар в голову, Фафхрд с горечью подумал: «Вот и пытайся спасти таких бессердечных недоумков, которые лишь улюлюкают, видя свою бабушку в объятиях медведя. Паутинка Шильбы выставила Мышелова в его истинном идиотском виде».

Мышелов сперва было разозлился, когда звон мечей вырвал его из черных атласных сновидений, но, увидев, что происходит, был очарован этой невероятно комичной сценой.

Без паутинки Шильбы Мышелов видел лишь гаера-привратника в красной шапочке, который, пританцовывая в своих красных туфлях с загнутыми носами, пытался ударить метлой Фафхрда, выглядевшего так, словно он только что вылез из бочки с мукой. Не припорошена ею была лишь узкая полоса на лице, которая маской лежала у Северянина на глазах.

Но самым забавным в этой сцене было то, что тело белого как мельник Фафхрда – да и душа тоже! – с поразительной точностью выполняли все движения, полагающиеся в бою на мечах, парируя удары метлы, словно это была большая сабля или даже двуручный меч. Метла взлетала вверх, и Фафхрд провожал ее взглядом, превосходно делая вид, что напряженно следит за ее перемещениями, несмотря на свои как-то странно затемненные глаза. Метла обрушивалась вниз, и Фафхрд отбивал ее мечом словно бы из последних сил, а потом еще прикидывался, будто его отбросило назад!

Мышелов так и покатывался со смеху он никогда не подозревал, что у Фафхрда такой драматический талант; правда, Северянин играл несколько механически, ему недоставало широких мазков подлинно гениального актера.

И вдруг метла задела Фафхрда за плечо; брызнула кровь.