Фриц Лейбер - Мечи в тумане

Но Мышелов среагировал еще быстрее. Завидев, что человечек в сером бросился к нему, Грилли мгновенно сделал в его сторону два ложных выпада и один настоящий, который едва не достиг цели. После этого, правда, он резко утратил интерес к фехтованию, поскольку стал быстро терять кровь: лезвие у Кошачьего Когтя было хоть и узкое, но вполне пригодное для перерезания глоток (ни загнутого острия, ни зазубрин на конце этот кинжал не имел – вопреки утверждениям кое-кого из ученых педантов).

После короткой схватки с Грилли Мышелов оказался совсем рядом с Фафхрдом. И тут до него дошло, что он все еще держит в левой руке сделанное Фафхрдом золотое изображение кувшина. В голове у Мышелова тут же промелькнула вереница идей, которые мгновенно воплотились в действия, последовавшие одно за другим, словно фигуры танца.

Прежде всего он шлепнул Фафхрда по щеке тыльной стороной ладони, чтобы привлечь его внимание. Затем подскочил к Пульгу, широким театральным жестом протянул к нему левую руку, словно передавая что-то от обнаженного бога, и вложил в умоляюще воздетую длань вымогателя золотую безделушку. (Настало одно из тех мгновений, когда происходит стремительная переоценка ценностей, и теперь золото для Мышелова, пусть даже на короткий срок, ничего не стоило.) Узнав в безделушке священный кувшин, Пульг от восторга чуть не испустил дух.

Но Мышелов был уже на другой стороне улицы. Подбежав к сейфу-алтарю Иссека, рядом с которым лежал потерявший сознание, но все еще улыбающийся Бвадрес, он сдернул с него мешок из-под чеснока, вскочил на бочонок и принялся на нем приплясывать, пытаясь криками привлечь внимание Фафхрда и указывая пальцем себе под ноги.

Как и хотел Мышелов, Фафхрд наконец увидел бочонок, однако никак не связал его с приношениями Иссеку (о божественных материях он забыл начисто), а просто решил, что это – источник столь вожделенного спиртного. С радостным воплем он бросился к нему через улицу; поклонники поспешно удирали с его дороги или стонали в блаженном экстазе, когда он ступал босыми ногами по их распростертым телам. Добравшись до бочонка, Фафхрд схватил его и поднес к губам.

Толпа решила, что Иссек хочет выпить содержимое своей казны – необычный, но бесспорно эффектный способ приема приношений.

Затем, взревев от ярости и недоумения, Фафхрд поднял бочонок высоко над головой, намереваясь грохнуть его о мостовую, – трудно сказать почему: то ли от безысходности, то ли надеясь добраться таким способом до вожделенной влаги, которая, по его мнению, содержалась в бочонке, – но тут Мышелов снова привлек его внимание. Схватив с забытого кем-то подноса две недопитые кружки с пивом, маленький человечек принялся переливать жидкость из одной в другую, пока в обеих не образовалось по громадной шапке пены.

Сунув бочонок под мышку – многие пьяницы обладают странной бережливостью и цепляются за вещи, особенно если в них может содержаться спиртное, – Фафхрд двинулся вслед за Мышеловом, который нырнул в ближайшую арку, потом приплясывая появился снова и обвел Фафхрда вокруг бурлящей конгрегации.

Строго говоря, это было не слишком душеспасительное зрелище – громадный бог идет спотыкаясь за юрким серым демоном и пытается схватить кружку с пивом, которая все время от него ускользает, – однако ланкмарцы тут же придумали на сей счет две дюжины аллегорий, несколько из которых попали впоследствии в ученые манускрипты.

На второй раз Иссек и маленький серый демон скрылись под аркой навсегда. Некоторое время в толпе раздавались тревожные, полные ожидания возгласы, но два сверхъестественных существа так больше и не появились.

В Ланкмаре полно всяких извилистых переулков, и особенно ими богат район улицы Богов; некоторые из них темными и окольными путями доходят даже до доков.

Но иссекианцы – как старые, так и новообращенные – даже не принимали во внимание столь мирские пути, когда размышляли об исчезновении их бога. У богов свои способы перемещения во времени и пространстве, а неожиданные и необъяснимые исчезновения – просто свойство их натуры. Короткие повторные появления – вот все, на что человек может надеяться со стороны бога, драма жизни которого на земле уже сыграна; и в самом деле: ничего хорошего, если он никак не уходит, затягивая свое второе пришествие – слишком большая нагрузка на нервы.

Как и следовало ожидать, толпа удостоившихся лицезреть Иссека расходилась неохотно: людям нужно было слишком много сказать друг другу, слишком о многом поразмышлять и, разумеется, поспорить.