Фриц Лейбер - Валет мечей

Старый Квармаль в своей заклинательной комнате вновь обрел дар речи:

– Это мой враг двенадцатилетней давности, защитник Гваая, король воров и разрушитель империй, Серый Мышелов. Он как-то разузнал о моем замысле извести его дружка (должно быть, Шильба и Нингобль ему подсказали) и явился сюда шпионить за мной. Натравить на него червей-бурильщиков и ядовитых кротов! Выпустить на свободу пауков и слизняков, чей яд прожигает камень насквозь!

Этих угроз, которые Мышелов прекрасно слышал и почти принял всерьез, было более чем достаточно. Когда земляные пласты в очередной раз выжали из него весь временный запас дыхания, он отключился.

Всю жизнь Пшаури руководствовался одним неписаным правилом – достигать своей цели с минимальными усилиями. Поэтому он никогда не строил планов заранее, а всегда находил помощников на месте и черпал вдохновение из ситуации. Так что, когда он наконец вскарабкался по залитому лунным светом восточному склону вулкана Черный Огонь и, выпрямившись в полный рост на самом краю его кратера, ощутил всю мощь северного ветра, никакие предчувствия его не мучили.

Первое, что он увидел, был черный камень, размером и формой напоминающий череп. Он наклонился вперед и ощупал его. Камень оказался не шершавым, как обычные куски вулканического пепла или застывшей лавы, но гладким и тяжелым, словно свинец, – именно поэтому ярящиеся вокруг кратера ветры и не смогли сбросить его в долину.

Собравшись с духом, Пшаури окинул взглядом затянутое облаками ночное небо. Он снова почуял угрозу с юго-востока: казалось, нечто вот-вот появится оттуда, широко шагая на призрачных ногах-ходулях, или склонится над кратером с небосвода.

Он сделал три шага вперед и уставился в узкое глубокое жерло вулкана.

Крохотное красновато-розовое озерко лавы внизу выглядело удивительно спокойным, однако на своих обожженных ледяным ветром щеках он немедленно почувствовал жар его дыхания.

Его рука так и рвалась к сумке, где лежал талисман иноземного бога, врага его отца, чтобы выхватить его оттуда и зашвырнуть в жерло, пока ночь не собрала свои злые силы.

Но, точно прочитав его мысли, маленький, но тяжелый Усмиритель Водоворота ожил и забился, ища выхода, стремясь разорвать удерживавшую его сумку, колошматя его по ногам и гениталиям, причиняя мучительную боль.

Пшаури продолжал действовать, не удивляясь сверхъестественности происходящего. Его загрубевшие от работы ладони сомкнулись вокруг сумки. Он обернулся, подскочил к свинцовому камню-черепу и изо всех сил прижал к нему плененный (и, несомненно, зачарованный!) золотой талисман, наполненный золой иноземного бога. Сумку трясло у него в руках. Он радовался, что у талисмана нет по крайней мере зубов. Он также чувствовал, как силы ночи смыкаются вокруг него.

Но вверх он по-прежнему не смотрел. Прижимая усмиритель к камню коленом и левой рукой, правой он достал кинжал и перерезал ремни, удерживавшие сумку у него на поясе. Потом, сжав рукоятку кинжала зубами, размотал висевшую у него на боку тонкую веревку, которая помогла ему взобраться на эту высоту, и крепко-накрепко обвязал ею камень вместе с прижатой к нему сумкой и ее обезумевшей кладью, останавливаясь при каждом новом витке веревки, чтобы убедиться, что узел затянут основательно.

Он трудился как заведенный, изо всех сил борясь с искушением обернуться и посмотреть назад, а мозг его между тем лихорадочно работал. Ему вдруг вспомнился рассказ Миккиду о том, как капитан Мышелов заставил команду «Морского Ястреба» привязать весь груз на палубе по второму разу, так что, когда судно накрыла волна, поднятая прыжком левиафана через палубу, и оно стало погружаться в пучину, просмоленные мешки с зерном и сушеными фруктами удержали его на плаву, точно поплавки. Вспомнилось ему также, что Мышелов прочел в тот раз команде целую лекцию о необходимости надежно привязывать свои пожитки, если хочешь быть уверенным в их сохранности, и что все, кто ходил с ним в тот рейс, подозревали, что именно так он и поступил с обворожительной морской демонессой, которая пыталась околдовать его и подчинить своей воле корабль.

Потом вдруг вспомнился один тихий вечер, когда, окончив дневную работу, капитан Мышелов решил посидеть со своими людьми и выпить вина. На него тогда накатил редкий философский стих, и он сознался: «Не доверяю я серьезным мыслям, всяким там анализам и прочей рационалистической чепухе. Когда встречаешься с проблемой, нырни в нее сразу, в самую глубину, и никогда не теряй уверенности, что найдешь решение».